Часовая башня

Будто действительно нуждался в некоем руководители в личных вопросах, сейчас, как никогда был рад тому, что оный у него был. Хоть прежде и не задумывался, когда-то придётся заводить ребёнка, имея такового, умеющего в самом начале погасить искру сомнения, товарища, был не то, чтоб рад этому, а прежде всего спокоен. Полностью отдавался сейчас во власть жены в её неожиданном для него желании.

Думал о том сне, приснившемся в пустом кабинете. Что за пожар душил его в нём? Почему был именно пожарным, не способным не только остановить огонь, но даже оповестить о нём горожан. Время всё дальше относило его от того вечера, когда видел этот, как считал знак. Превращался в один из многочисленных, забытых с годами снов, что снятся иногда с особой яркостью любому человеку.

Решил для себя, поступит так, как велела ему жена. Будучи опытным психологом, всё же скорее чувствовал, чем верил; женщины способны видеть многое, что не дано мужчинам.

Постепенно начинал замечать разнообразие городской архитектуры. Теперь, когда у него был свой дом, всерьёз задумался, уйдёт из НКВД, получив долгожданного подполковника.

Анонимное письмо, находящееся в деле Анастасии, было написано явно женской рукой. Из запроса, отправленного в райисполком о составе жильцов хорошо знакомой ему квартиры, понял; так же, как и четыре года назад он, сегодня проживает в этих комнатах директор мыловаренного завода, жена которого, возможно и написала анонимку.

Но, решил сам позвонить в райисполком уточнить. Попросил соединить с председателем. После непродолжительного разъяснения сути проблемы, вскоре услышал.

— Приходила ко мне молодая женщина, гражданка…

— По какому вопросу? — удивился Савелий Игнатьевич такому повороту.

— Просила ещё одну, соседнюю комнату, — испугался не на шутку Виктор Степанович. Впрочем, ничего же не предпринято им. Как и полагается по закону предложил дополнительную площадь в других местах города. И не его вина в том, что она отказалась. Но всё же, где-то в глубине его теплилась надежда на то, что теперь-то уж точно не предстоит ему идти в НКВД с целью подробного рассказа о произошедшем. Видимо эту молодую женщину всё же удастся слить в этом неприятном для него разговоре.

— Соседнюю?

— Да. У неё там рояль оказался на теперь чужой жилплощади, — всё больше наполнялся ужасом Виктор Степанович, с каждым словом понимая; только усугубляет свою участь.

— Ах рояль! — теперь уже на все сто процентов был уверен в авторстве анонимного письма Савелий Игнатьевич. Не хотят отдавать инструмент, да и не поместится он в той каморке. Ну, а уж комнату-то и подавно не вернут.

— Да. Богато жили…

— Дали? — перебил Савелий Игнатьевич.

— Нет. Не могу я, не имею право отнимать жилплощадь у директора завода. Да и к тому же разве её в итоге не репатриировали в Финляндию?

— Правильно. Не можете. Пока он директор. Но в случае, если вынужден будет выписаться из квартиры обязаны будете решить этот вопрос, — неосознанно, где-то глубоко внутри уже принимал решение Савелий Игнатьевич, пропустив мимо ушей догадки председателя райисполкома в отношении дальнейшей судьбы Анастасии.

— Как же я узнаю об этом? — ничего не понимал Виктор Степанович.

— Просто удовлетворите оставленное вам на рассмотрение заявление.

— Слушаюсь, — по-военному ответил Виктор Степанович.

В трубке послышались гудки. Холодный пот выступил у него на лбу. Но разве следовало так бояться, когда вопрос решался сам собой? Нет, всё же тут, что-то не то и следует ему впредь быть более осторожным.

Несмотря на такой малый срок, что занимал должность директора завода, Евгений Кузьмич, уже много накопилось на него анонимок от недремлющих борцов с врагами и шпионами, но не спешил Савелий Игнатьевич принимать меры. Да и руки до всего не доходили. А теперь настало время взяться и за него. Всё же, как убог народ, но благодаря этому не приходится ему высасывать из пальца обвинения в том, или ином не терпящем отлагательств вопросе. Достаточно всего лишь дать огласку анонимно написанного, аккуратно накопленного в том, или ином деле материала. Порою всего лишь орудие в руках народа, обязан исполнять его волю, зачастую не проявляя инициативы.

И теперь, когда одним решением мог разрешить сразу две проблемы; убрав неугодного советским гражданам, изрядно поднадоевшего ему функционера, и вернув, пусть одну, но с роялем, комнату тщательно проверяемой им гражданки, легко схватился за самостоятельно пришедшее в его руки решение. Что ж будем готовить арест директора мыловаренного завода.

Никогда прежде не доводилось ему так продуктивно разруливать вопросы. Неужели для этого требуется всего лишь правильно ставить приоритеты, в первую очередь выбирая возможность принести пользу? Сам же испугался этой мысли, что с такой лёгкостью ещё мгновение назад обнадёжила его быстротой решения.