Часовая башня

Но оставался страх, что так недавно был ей совершенно не знаком, постепенно вселяясь в её душу. И всё это началось с внезапной смерти Александра. Не верила, что такое возможно. Думала вскоре война кончится и всё вернётся на свои места. А смерть была, где-то далеко, в другом мире. И даже та первая бомбардировка в Хельсинки не так сильно изменила её, ибо была счастлива, ощущала самое начало своего жизненного пути и никоим образом не могла впустить в себя мысли о том, что вскоре всё закончится.

Страх.

Он всё больше завладевал ею. Казалось тогда, потеряв мать и отца спрячется от всё берущего её силы страха, убежав из прошлой жизни, забыв о ней, спрятавшись в будущем, о котором знала только понаслышке. И вот, оставшись одна с маленьким сыном легко решилась на этот шаг. Но как же коварна поступила с ней судьба, обманув её надежды!

И сейчас, когда страх поселился в её душе, заставив спрятаться на этом заводе среди пустых и никчёмных людей, кажущихся со стороны всего лишь оболочками, лишёнными стержня, коим является смелость и ум она должна победить его.

Страх перед завтрашним днём, перед доносом, начальником, наставником. Если она не сможет преодолеть его, то не останется человеком. Страх убивает мысль. Но может всё же она сумеет спастись, сохранив в себе способность мыслить, спрятавшись среди равных, приобретя вновь профессию, которой училась в прошлой жизни?

Завтра же пойду в отдел кадров открытого недавно проектного института, что знала, есть в городе. По слухам, доходившим до неё, располагала информацией, там требуются сотрудники.

Теперь, не вступив в ряды КИМ, была готова возвращаться в так и не ставшее для неё забытым прошлое.

Глава X. Вокзал

Оказалась права. Её брали, пока простым архитектором, правда третьей категории. Чему, как ни странно, теперь была очень рада, хоть и догадывалась; никогда уже не придётся ей заниматься логичной архитектурой.

Серьёзный, неплохо рисующий, иногда пишущий маслом по выходным на улочках старого города, начальник проектной мастерской был весьма посредственным архитектором. Может по причине постоянного лавирования между несочетающимися между собой стилями всех времён и эпох, в борьбе за новое в проектируемых его мастерской фасадных решениях зданий. А может из-за так и не получившейся в своё время попытки заниматься логичной, действительно требующейся стране архитектурой, в отличие от навязываемой ей, ничего не мыслящими в проектировании чиновниками. Видимо только по этой причине получив свою, ценимую им, словно место в раю должность, восседал в своём кабинете на подобии императора, готового в любой момент отречься от своих слов.

Единственное, что радовало Анастасию Фёдоровну в этом человеке; был немногословен. Добиться этого качества стоило немалых сил. В пятьдесят лет выглядел гораздо старше своих иностранных коллег, словно профессия эта в СССР подразумевала раннюю старость. Выше среднего роста, полноват, лысый, с растущими как у Ленина по краям «поляны» редкими волосками.

Пыталась было, используя опыт работы с прежними архитекторами, проектировать так, как этого требуют небольшие сроки строительства, малая смета, и современные технологии. Но, тут же получив от «спущенного» из Ленинграда начальника мастерской немногословно сформулированную установку: — «Стране нужны дворцы!», будучи легко обучаема, не спорила, боясь за свою жизнь.

— Вы, как раз вовремя к нам. Работы я вам скажу, целое море. Один только вокзал чего стоит, — начался её первый рабочий день на новом месте со вступительной речи руководителя мастерской Евсея Ефимовича.

— Вокзал!? В городе будет новый вокзал!? — обрадовалась Анастасия Фёдоровна.

— Да. И бригада, в которой будете работать, под руководством ГАПа, Тамары Кирилловны, уже приступила к рабочему проектированию. Она вас введёт в курс дела, — выпустив папиросный дым, удалился к себе в кабинет.

Была несказанно рада, что вот так сразу, вернувшись в профессию, займётся таким значимым для города объектом. Представила себе его современный вид. Но Тамара Кирилловна, раскрыв перед ней томик со стадией «проект» на тех страницах, где были фасады, привела её в полное замешательство. Напоминающая комод на тоненьких ножках с сильно выдвинутыми массивными «ящиками» в уровне груди, казалась уверенной в своих движениях. Но, говорила скрипуче и мало.

Перед глазами Анастасии на «синьке» (размноженные с помощью предшественника ксерокса чертежи) красовались фасады зачем-то распластанной по земле, вытянутой, Римской виллы, в центре которой, разрушая объём, деля на две части, громоздилась правильная, предсказуемая в своих пропорциях арка.

Множество мощных, декоративных колонн, с дорическими капителями, поддерживали не менее декоративный карниз.