Часовая башня

Раз в неделю посещала строительство, писала замечания в журнале авторского надзора. Новое здание повторяло в плане размеры прежнего. Так было проще и быстрее строить, потому, что использовались не сильно повреждённые от взрыва фундаменты. Даже расположение окон на фасаде совпадало с тем, что было прежде, всего лишь на одно вправо и влево вырос вокзал. И, теперь, когда уже заканчивались кровельные работы, начиналась внутренняя отделка, в глубине себя гордилась тому, что приложила и свою руку к новому облику города. Хоть и понимала; он противоречит здравому смыслу, знала и то, что другого не дозволено, и хоть, как-то может приносить пользу Выборгу.

Чудом удалось сохранить дедушкину рукопись. С тех пор, как вернувшись из Кякисалми, очутилась вместе с сыном в Выборгской квартире так и не разворачивала её. Помнила некоторые фрагменты, что читал ей дедушка, иногда ловила себя на мысли, стоило бы прочитать её сыну. Но, каждый раз усталость, накапливающаяся от работы и каждодневной рутины, ложилась на её плечи, с трудом добираясь до постели, тут же засыпала.

Но шли годы. Паша рос. Уже был в четвёртом классе. Как быстро пролетело время. Силой заставила себя подойти к папке, завёрнутой в взятую из Выборгской библиотеки упаковочную бумагу. Та самая, что заворачивали при плохой погоде книги, чтоб донести до дома в сохранности. Помнила, листы её находились в читальном зале, у выдачи, при выходе. Чувствовала в себе сейчас тот страх, который наступает, когда прикасаешься к чему-то забытому, что раньше было так близко, а теперь кажется даже опасным из-за невозможности восприятия в нынешней действительности.

И всё же желание прочесть сыну, заинтересовать его, пересилило её страх окунуться в прошлое, которое хоть и было ещё совсем недалеко, но уже казалось несбыточным в нынешней жизни.

Села рядом с кроватью сына у стола. Зажгла на нём лампу. Развернула бумагу.

Прежде много раз спрашивал её о том, что это за свёрток.

— Это дедушкина рукопись. Когда-нибудь я прочту её тебе.

Потом часто напоминал Паша. Но, вот уже год, как забыл. И сейчас, удивившись, не задавал лишних вопросов.

Открыла папку в потрескавшемся кожаном переплёте с рукописью примерно на середине, так, как именно там была заложена каким-то конвертом. Да и сам лист был с загнутым уголком. Отложив письмо на стол, начала читать:

— Вся рыбацкая деревня собралась на праздник в казавшуюся теперь тесной лютеранскую кирху, стоявшую хоть и у берега, но не на самом краю. И тем не менее хорошо была видна с моря.

Паша внимательно слушал;

— Сегодня в ней венчались Агнезэ и Яков.

Со спины выглядели, ещё очень молодыми. И если бы не мальчик, что есть мочи старавшийся казаться взрослее, жмущийся к своей матери, то парочка вполне бы походила на совершенно юную. Но, те, кто знал истинный возраст и историю этой любви, ничуть не удивлялись ею. Те же, кто мог случайно зайти в кирху, вряд ли заинтересовались бы, так, как могли видеть лишь одинаковое для всех влюблённых завершение их дружбы в виде торжественной, официальной части.

На обрывистом берегу Рюгена рождалась ещё одна семья. И, пусть она не собиралась оставаться на этом древнем острове, тот должен был остаться в их памяти навечно. Их ждала далёкая, бескрайняя своими полями и лесами Россия. Но любовь, существующая между ними была укреплена временем и не видела преград в том, что предстоит жить в дали от родных мест.

— Но, ведь это не начало, — заподозрил сын.

— Да. Но, мне почему-то захотелось начать именно с этого места, — обратила внимание на адрес на конверте. Прочла;

«Лондон, Лонстон Плейс 11…» — тут же вспомнилась двоюродная бабушка по маминой линии, Ангелина.

Вытащила из конверта письмо. Развернула;

«Решение, выбранное тобой опасно. Россия никогда не вернётся на прежний путь. Её судьба предрешена. Мне очень жаль, что так и не послушал меня и моего мужа. И теперь, когда судьба видимо разделяет нас навсегда, хочу сказать тебе, был для меня тем, кому доверяла, слушала на кого ровнялась. Сейчас, когда пишу эти слова мои глаза полны слёз. Но, хочу сказать лишь одно — буду помнить тебя таким как увидела последний раз, в Копенгагене. В отличие от меня, у тебя есть дочь, и внучка, а значит род наш, надеюсь, не прекратиться…»

— Мама, почему ты не читаешь дальше?

— Подожди Пашенька. Я сейчас. Тут письмо от твоей двоюродной прабабушки.

— Прочти вслух.

— Это тебе не интересно;

«P. S. Совсем забыла тебе сказать. Мы с мужем успели побывать на Рюгене. В тех местах, откуда берёт начало наш род. И, знаешь, мне показалось, что там, у входа в лютеранскую кирху, поняла тебя.

Твоя сестра Ангелина».

Наконец у местной власти дошли руки до библиотеки.