Часовая башня

И это предстояло ей воплощать в жизнь, делая из схематичных чертежей, более подробные. Но, тот факт, что поручены именно фасады, уже говорил о многом. Ей доверяли. И доверие это было, как к человеку, получившему образование за границей. Здесь, в проектном институте находилась среди единомышленников, что хоть и слегка сторонились её, но всё же ощущала на себе некий интерес к непонятному им и от того таинственному её иностранному опыту. Только теперь, когда занималась делом, которому училась могла быть понимаемой. Чувствовала; от того насколько грамотно будет выполнена работа зависит её будущее в профессии, вновь греющей её душу, дающей надежду на новую жизнь. Поверила; найдёт общий язык с коллективом. Видела теперь; знания всё же давали понимание. Столкнувшись с неприязнью по отношению к себе на предыдущей работе, где выглядела неумёхой рядом с профессиональными мыловарами поняла для себя; когда человек знает много у него пропадает агрессия к окружающим. Научилась тогда терпению. Безропотно выносила все оскорбления и насмешки. Став же опять архитектором будто вдохнула прежней жизни, в которой уже никогда не могло быть рядом с ней Александра. Но теперь это уже не так угнетало её.

Изучив проект, усмотрела много масонских символов на фасадах, обратила на это внимание Тамары Кирилловны.

— А это разве так плохо? — подтвердила её догадку та.

— Нет. Просто это тайная организация. И я, если честно, не хотела бы иметь с ними дела, — напугала ГАПа Анастасия.

— Идёмте скорее к Евсею Ефимовичу, — сгребла в охапку альбом, не сворачивая обратно его развёрнутые листы Тамара Кирилловна, увлекая за собой на ходу Анастасию.

Руководитель мастерской, попыхивая очередной папиросой, внимательно рассматривал чертежи, что кучей были навалены на его стол для подписи, когда они буквально ворвались в кабинет.

— Что случилось? — удивился он.

— Вот, — указала на Анастасию Тамара Кирилловна, поправляя плотно уложенную по периметру головы косу.

— Ничего, что на фасадах много масонской тематики? — сама не понимая, какой серьёзной темы коснулась, поинтересовалась у Евсея Ефимовича та.

— Масонской!? — побелел руководитель проектной мастерской, уставившись на Тамару Кирилловну имеющую прямое отношение к этим фасадам. Хоть и под руководством начальника мастерской но своими руками рождала их образ.

— Что с вами Евсей Ефимович? — испугалась та его мгновенной реакции.

Не такой уж и безобидный вопрос, поняла Анастасия.

— Ничего, ничего. Просто не люблю масонов, — достал из кармана носовой платок, и принялся вытирать выступивший на лбу холодный пот.

— Вот эти повсеместные циркули и молотки. Разве они так важны в СССР? — продолжала невольно «убийство», Анастасия.

— Убирайте всё немедленно, к чёртовой матери! — расплющив в пепельнице мундштук недокуренной папиросы, махал на себя влажным платком руководитель, обращаясь уже неизвестно к кому.

— Но, останутся пустые места на фасадах. А данная архитектура не подозревает лаконичности.

— Замените чем угодно! Или вы не архитектор!?

Возвращалась на своё рабочее место, думала; неужели Сталин не сторонник масонских символов в таком легко воспринимаемом массами деле, как архитектура. Ведь, наверняка в его задачи входит с их помощью подчинить народ скрытым от него идеям. Не думала, что своей догадкой так напугает Евсея Ефимовича. Значит ошибалась в своём понимании скрытой силы советской власти. Но почему же повсеместно встречает эти символы на новых зданиях? Но, на этот вопрос не было у неё ответа.

В проектном институте, была некоей загадкой для всех сотрудников, в отличие от мыловаренного завода, где боялись её предыдущей профессии, как огня. Поняла это ещё в отделе кадров, когда на вопрос: — «Место прежней работы» — ответила: — «Архитектурное бюро…» — далее назвав имя его владельца, чуть было не получила отказ в принятии на работу.

Запомнился взгляд начальницы отдела кадров. Нервный, тревожный, испуганный, будто, из-за нехватки сотрудников согласилась взять на работу шпиона, и теперь головой отвечает за него перед особистом.

Здесь же, ей не только доверяли, но и ждали рассказов о том, как работалось в неизвестной им своим профессиональным бытом стране.

Неужели сможет выполнить такую работу? Ведь тот, прежний вокзал, так дорог был ей. Садилась там на поезд до Хельсинки и обратно, вместе с Александром. И теперь, должна добровольно, ради денег, предать своё прошлое.

Но нет, не предательство это, если делается не для денег, как таковых, а для того, чтоб смогла выжить, воспитать его сына, на которого молилась, как на самое святое, что у неё было в этой жизни.