Часовая башня

— Ну, посмотри сама, — невольно замедлил шаг, рассматривая уж больно масштабное, унылое полотно, изображавшее среднестатистический Европейский город, но с фрагментами Киевских улиц. Хорошо узнавались на нём, будучи тщательно прорисованы. Продолжил:

— Все мои друзья думающие люди, а бегут от реальности. После того, как пал СССР, многие изменили профессию. Весь этот бандитизм, затем развал промышленности, люди будто устали, и теперь не желают думать о происходящем вокруг.

— Лера счастлива от того, что может жить в Финляндии.

— Да, пожалуй, она у нас молодец. Но, не только она счастлива. Думаю, все, кому удалось вырваться из страны. Те же, кто остался, страдают от непонимания. Ты посмотри на Аркадия. Когда я встречался с ним, не заметил радости в его взгляде. Одна нервность и суета. Мне показалось тогда, наше поколение не оставило после себя никакого следа. И, теперь по большей своей части не желает ничего видеть и знать, прячась за второстепенным. Кто-то рисует на заказ лубочные картинки, кто изучает священные писания, не видя связи с реальностью. Одним словом, разглядывают облака, обсуждают покраску стен наспех отреставрированных городских развалин. На самом же деле, будто щепки плывут по грязным весенним ручьям вместе с многочисленным мусором, не замечая колёса проезжающих мимо машин. Всё это по крайней мере опасно. Никто не понимает в чём именно заключается творчество. А ведь оно в правде. Только так, не боясь реальности и можно что-либо создать.

— Ах милый мой Паша, в России не ценится творчество. Поэтому, кто уехал за границу счастливы. Там хоть и не понимают, но берут за большие деньги картины, скульптуры, всё сделанное руками. Так же и с архитектурой. Ибо уважают работу других, соскучились по сделанному не на конвейере, руками. Здесь же ненавидят талант. Чем он больше, тем сильнее плевок в сторону его обладателя.

— Но мы уже не уедем.

— И не надо, — взяла его за руку. Остановились посередине тротуара. Прохожие не обращая на них внимание, обходили стороной.

— Здесь все ищут лжи и счастливы ею. А всё дело в трусости сознания. Люди боятся признать окружающий мир таким, как есть. А ведь он, несмотря ни на что, прекрасен.

Глава XXIV. На старых фундаментах

Всего на триста прихожан требовался храм, образ которого никак не рождался в его голове. Уже пару раз к тому времени встречался с заказчиком, которым был Санкт-Петербургский патриархат. Хорошо понимал; не имеет много средств на стремящуюся вверх архитектуру, интуитивно тянясь к распластанности. Но само место, где должен был стоять храм на фундаменте разрушенной ещё в 1948 году Лютеранской кирхи, было на скалистом, пусть и не очень высоком, холме. Даже несмотря на то, что уже находилась выше окружающей застройки, всё же хотелось продолжить устремлённость к небу данной площадки. Да, и к тому же, задачу усложняли фундаменты, оставшиеся от кирхи. Их предстояло максимально использовать при строительстве нового храма. Тем самым должна была прослеживаться некая преемственность религий. Да, и к тому же часть пожертвований шла из Финляндии, от бывших местных жителей этого маленького городка, ставшего последний раз Советским в 44-ом. Большая часть которых была Лютеранами, но, помня историю своего городка, знали, как ещё в 32 году, некоторые прихожане Православного храма стали Лютеранами. Те же, после назначения нового православного священника в местный храм, что проводил службы на финском, в свою очередь, небольшим числом перешли в Православие. Будучи Русским, в совершенстве изучил его, имея среди своих прихожан в основной массе финноязычных крестьян.

Дружили приходами, помогали друг-другу приводить в порядок храмы после того, как Красная армия ушла, в 41-ом.

Сами фундаменты не были близки к квадрату, что радовало из-за асимметрии, и в то же время огорчало Павла Александровича. Ведь ему предстояло умудриться придать храму православный облик, что всегда был приближен к симметрии. Задача была сложной. Хоть и имел уже какие-то идеи, не мог решиться остановиться на одной из них. Не был на все сто процентов уверен.

Надежды на асимметрию давала по-Псковски, не по центру им расположенная звонница. Слава Богу, заказчик не хотел сооружать высокой колокольни. Считая каждую копейку, стремился обеспечить большую площадь молельного зала, нежели чем пустить деньги на признанные всеми атрибуты православной церкви. Такие, как колокольня, объединённая посредством трапезной с храмом.

Хоть и требовали место под колокола, обрадовались тому, что в случае применения простой звонницы обойдутся меньшими средствами.

Как только понял — именно наклонная стена звонницы своей асимметрией спасёт ситуацию, тут же нарисовался сам образ храма. Теперь следовало сделать буклет, и согласовать с заказчиком.

Становился ближе к церкви.

Пару раз в месяц приходил на утреню. Теперь, когда отец Патрикий многое знал о нём, пожаловался на исповеди, что не видит больше себя в профессии.

— Устал ты, я погляжу.

— Да. На пенсии давно, но работаю.