Частная кара

— Ты в ефто не встревай, — брызжа слюной, лезла на него нетрезвая, с багровым, налитым лицом мать Вовки. — Как ефто дите у родителев лишать! — И пригрозила: — Мотри! Чистай! Будешь грязный... И на тебя знамо куда написать!..

Он знал, родители Вовки пишут во все инстанции. И, кажется, облсуд собирается отменить постановление районного суда о лишении их родительских прав. Тем более что мамаша Вовкина была беременна.

Под Новый год Алешку выписали из больницы. Стахов привез его в новую квартиру, где стояла елка. Он купил ее накануне, пушистую, стройную, под самый потолок.

Позвонил Антонине. Они не виделись с того самого дня, как вместе были у судьи. Подавали заявление о разводе.

— Как наложить арест? — спросила судья на требование Антонины.

— Чтобы он не пользовался ни дачей, ни машиной...

— Простите, но этого я сделать не могу. Но если вы предъявите претензии, то, вероятно, по суду, строго по закону, должен пройти и имущественный раздел.

— Я не хотел бы проводить имущественного раздела по суду. Думаю, что мы сами решим? — обратился Стахов к Антонине.

— Гражданин судья, я понимаю так, — заторопилась Антонина, нервничая, и багровые пятнышки побежали по ее скулам, — если мужчина покинул семью, то у него должно хватить чести оставить все нажитое семье...

— То есть вам? — спросила судья.

Ей явно не нравилась эта торопливость Антонининых доводов.

— Нет, почему же? Нам с сыном...

— Понятно... Значит, стороны не выносят на решение суда имущественный раздел? Я правильно понимаю? — спросила судья.

— Закон всегда на стороне матери, — сказала Антонина.

— Пусть будет все по закону, — вдруг сказал Стахов. — Как решит суд, так все пусть и будет.

— Не понимаю, — судья, подняв на лоб очки, поглядела в лицо Стахову.

— Антонина... — начал было Стахов.

— Истица, — поправила Антонина, подчеркивая официальность происходящего.

— Истица предъявляет ко мне имущественный иск. Я хочу, чтобы он был рассмотрен на судебном заседании одновременно с расторжением нашего брака.

Щеки у Антонины сделались пунцовыми, руки беспомощно затряслись, и она едва сдерживалась, чтобы не скривиться и не разрыдаться.

— Ты требовала совершить все по закону, — сказал Стахов на улице. — Я только подтвердил твое требование.

— Подлец, — сказала Антонина и пошла прочь. Потом оглянулась и пообещала: — Мы тебя размажем по стенке!..

... — Ты купил елку? — переспросила Антонина. — Скажите, какая забота и щедрость! Ну что же, вези ее. Адрес не забыл?..

... — Ну и елочка! — обрадовался Алешка. — Это будет моя комната? Шикозно! А где твой кабинет? — и побежал по квартире.

День суда все еще не был назначен. Антонина несколько раз изменяла свое исковое заявление. Наконец наняла адвоката. Сообщила об этом Стахову.

— Думаю, что тебе следовало бы отказаться от встречного иска.

Стахов по советам знатоков отправил в суд встречный иск, предлагая провести законный раздел имущества, оговаривая, однако, что вещи и мебель разделу не подлежат и отходят истице.

— Думаю, что тебе следовало бы отказаться от встречного иска.

— Почему? — спросил Стахов, понижая голос, не хотел, чтобы что-то услышал Алешка.

— Потому что, кроме суда, есть еще более серьезный суд, и я воспользуюсь им...

— Тише, — сказал Стахов, — Алешка...

Она оборвала его:

— Он все равно узнает обо всем...

В Агадуй Стахов тогда не улетел. Ждал суда.

Начались школьные каникулы, но до них Алешка в школу не ходил: врачи после выхода из больницы предписали быть дома.

Стахов виделся с ним почти ежедневно, наезжая из «Елочек» в Крайск.

Живя отдельно от сына, он остро чувствовал душевную пустоту, страдал без него, узнавая вдруг на улице в сутулой ребячьей фигурке Алешку. Окликал. И каждый раз, обознавшись, ощущал себя несчастным и одиноким.

Рукопись книги подвигалась медленно, он не мог работать, думал все время об Алешке.

— Можешь вернуться, — сказала как-то Антонина. — Я попробую забыть все причиненное мне... Ради Алешки. Подумай, Стахов.

Она видела его боль. Он молчал, ощущая, как нестерпимо холодно становится в сердце, как знобит затылок и хочется закричать, что он несчастен, что больше не может так и ему жалко прошлое, в котором он уже видел только хорошее, забыв вечную грызню друг с другом, обоюдные обиды, и ему хочется жить нормально и тихо.

— Можешь вернуться... Я слышала, что у тебя неприятности с защитой?

— Я забрал диссертацию, — буркнул он. — Твой папаша сделал все, чтобы я не защищался у нас на кафедре.

— Какая глупость! — ужаснулась она. — Всем известна папина принципиальность. Он отклонил свое участие...

В комнату забежал Алешка:

— Папа, поехали в кружок.

Они дважды ездили в авиамодельный кружок. Стахов отвозил сына в Дом пионеров, потом заезжал за ним, но ни разу не зашел в классы, где ребята готовили к соревнованиям модели самолетов и ракет.

Алешка был в ракетной группе. Задолго до болезни начались эти занятия. Он был необыкновенно горд ими. Важно сообщал: «Моделируем головку», «Создаем корпус», «Приступили к изготовлению двигателей».

Все это звучало значительно. За время болезни он сильно отстал, но все-таки надеялся сделать ракету к соревнованиям.