Частные лица. Биографии поэтов, рассказанные ими самими. Часть вторая

1. Привет, Санек!

Поскольку не очень понятно, когда мы увидимся, приходится писать тебе письма – чтобы ты представлял себе, чем мы занимаемся и что происходит вокруг нас само по себе, пока мы тебя ждем. Тут куча всего, чего ты еще не видел, прекрасного, интересного, располагающего к размышлениям – и, наоборот, к физической активности. Кроме того, довольно много людей в разных странах мечтают посмотреть на тебя и даже не мечтают, а где-то в глубине души тихо надеются, что им дадут тебя потрогать. И, представь, вовсе не для того, чтобы засунуть трубку тебе в желудок, распороть шов или уколоть вену. Они были бы счастливы просто подержать тебя за палец (кстати, стрижет ли тебе кто-нибудь ногти? Они были безобразной длины уже в день твоего рождения), почесать тебя за ухом или понюхать твои волосы.

Ты, конечно, делай, как тебе удобней, если тебе легче потихоньку – тогда не торопись, но лишнего тоже там не валяйся. Тут тебя ждет отличная люлька от девочки Лидии, про которую говорят, что она красавица. С ней, пожалуй, тебе тоже стоит познакомиться. Но имей в виду, жизни она не знает. Она родилась через кесарево сечение, потому что ее мать так решила. Не знаю, была ли тут медицинская причина, скорее всего, просто дело в том, что мать Лидии – актриса, а актрисы предпочитают кесарево сечение. Лидия никогда не ела грудного молока, потому что очень трудно совмещать кормление грудью с репетициями. Мать Лидии зовут Ксения, она играет в знаменитом театре Фоменко, который я, по правде говоря, хотя и очень уважаю, считаю немножко оторванным от актуального театра. К чему-то в этом абзаце я хотела вернуться. Ах да: грудное молоко.

Вот из-за чего, мне кажется, может быть, и стоило бы пересилить себя и немножко увеличить темпы восстановления (видишь, я совершенно не хочу на тебя давить, хотя не всегда такая тактика оправдывает себя. Я тебе обязательно покажу фильм Chumscrubber, где как раз про это. Когда мы встретимся, его как раз выпустят на DVD, и вы посмотрите вместе с папой, вряд ли он выберется в кино в ближайшее время. Там про американских родителей, которые настолько привыкли входить в комнаты своих детей со стуком, что сутками не замечают их отсутствия, а то и чего похуже. Так вот: от меня этого не жди. Хотя твои старшие братья вроде не жалуются на мою авторитарность.). Итак: грудное молоко.

Если все будет идти так, как сейчас, нам с тобой разрешат добавлять к твоей пище мое молоко буквально каплями, только через два месяца. А пока я буду – уже начала – отсасывать его таким хорошеньким авентовским насосом для других детей или просто выливать в раковину. Тысячу раз права Таня (это няня твоих братьев и твоя, я думаю, вы найдете общий язык), когда говорит «Чем в таз, лучше в нас». Пока в роли нас начал выступать Иосиф – сын Лены Шапиро (у нее пятеро детей, она живет на девятом этаже и тоже очень ждет твоего возвращения). Но ему уже десять месяцев, и столько молока, сколько у меня, ему не нужно. Я уверена, если бы ты только попробовал это молоко, ты бы быстро втянулся. И блевать и покрываться коростой не стал бы. Поэтому твоя задача – дать им понять, что с тобой все в порядке и ты готов. Что это за история с воспалительным процессом? Даже если он есть, тебе нужно сосредоточиться и его побороть. С остальным – желтуха, пневмония и общая слабость – они справятся сами. А ты только работай над этой маленькой трубочкой, чтобы она приросла, как будто так и было, и больше никогда не отклеивалась. Договорились?

Теперь по поводу – или даже в связи с молокоотсосом. Знал бы ты, сколько красивых прибамбасов и удобных девайсов придумали теперь для таких мелких как ты, Саша. Авентовские бутылки, которые во времена младенчества твоего брата Петра считались довольно модным аксессуаром для избранных, теперь есть у каждого, как мобильный телефон. Пока мне сложно сказать наверняка, будешь ли ты таким же франтом, как твой (компьютер подсказывает: «Твой навеки») брат Сергей, но если ты в меня, как мне показалось, когда ты родился, внешняя сторона вещей тебе будет небезразлична. Знаешь ли ты, что одними из первых моих связных фраз были «Туфли куплю, платье куплю»? Поэтому я надеюсь, что ты оценишь, какую мы выбрали для тебя коляску – правда, не купили пока что, чтобы не расстраиваться, что коляска тут, а ты валяешься на больничной койке.

Ну ладно, пока прощаюсь с тобой, приехал Серега из школы; они с папой мне купили специальные банки для замораживания молока; напишу еще завтра.

Целую,

мама.

2. Здорово, Санек!

Почему-то мне казалось, что я обещала написать тебе второе письмо еще вчера, а выяснилось, что речь шла про сегодня, поэтому пока ты – единственный мой ребенок, обещаний которому я еще ни разу не нарушала. А между тем уже через час и двадцать пять минут тебе исполнится ровно неделя.

В этом письме я попробую рассказать тебе, что́ ты не видишь из того, что уже мог бы видеть, если бы вместе со мной вернулся домой. Мне просто хочется, чтобы ты понимал, что окружающее может выглядеть совершенно иначе, чем тебе сейчас кажется; что вещи могут быть освещены разным светом, что даже электрический свет бывает совершенно разным, что сами по себе предметы дома – совсем другие, чем те, к которым ты начинаешь привыкать. Ты убедишься в этом и сам, но позже, а мне и тебе очень важно, чтобы ты начинал к этому стремиться – и тогда это «позже» произойдет раньше.

Больше всего времени по первости мы будем с тобой проводить на кухне, потому что это самая красивая и удобная часть нашего дома, в которой можно делать одновременно очень много разного. Там два огромных окна – я не уверена, что ты вообще понимаешь, что такое окна, но объяснять это бессмысленно, достаточно один раз увидеть. Мы живем очень высоко, поэтому из наших окон видно бесконечные, уходящие за горизонт крыши домов и довольно много неба. Сегодня по небу с утра летели большие снежные хлопья, а сейчас, к вечеру, они помельчали и ускорились. Крыши необыкновенно красивы. Они похожи на человеческие плечи. Теперь мне придется прерваться, чтобы почитать твоему брату Петру, который сегодня не поехал на дачу с папой и Сережей и остался со мной.

С тех пор, как я прервалась, я несколько раз ходила на кухню и смотрела в эти окна, которые тебе нахваливаю. Я уверена, что ты сможешь смотреть в них подолгу и каждый раз находить что-то новое. Даже я, хотя знаю наизусть все, что можно в них увидеть во всякое время года, прямо замираю перед ними. Раньше, когда одно из них было в кухне, а другое в комнате, они совсем не притягивали к себе взгляда. Но теперь оба они на одной стене, и когда смотришь в одно из них, боковым зрением как будто видишь свет и конфигурацию облаков и домов в соседнем окне, и там все это совсем другое. Почему это так – непонятно, ведь расстояние между окнами совсем маленькое и выходят они в один и тот же двор.

Извини, Саш, что-то Петя расстраивает меня: он не может найти себе занятия и категорически отказывается читать. Требует, например, чтобы чтением считалось чтение смс-сообщений и домашнего задания.

Возвращаюсь к письму, только чтобы сказать тебе до завтра: твои родственники всячески отвлекали меня, правда, не нарочно, а просто сегодня такой получился день. Папа с Сережей привезли к нам Кору – это щенок нашей собаки Лели, на которую тебе обязательно и срочно надо посмотреть. А вот Кору (раньше мы ее звали Сашей, но новые хозяева будут называть ее этим официальным именем; им оно нравится) ты уже не увидишь, потому что завтра ее у нас забирают. Зато ты увидишь Клару Матильду, другого Лелиного щенка, – твои братья решили, что она останется жить у нас. Причем когда Сережа заявил, что Клара Матильда будет жить в его комнате, Петя сказал, что у него будешь жить ты.

Твоя текущая задача на сегодня, насколько я понимаю, была усваивать смесь, которую тебе собирались наливать в желудок через трубочки. Я уверена, что ты с ней отлично справился. Это далеко не все, что я собиралась тебе сказать, Санечка, но падаю с ног и иду спать. Только немножко посмотрю еще кино, которое отчасти снимал папа. Надеюсь, что в будущем тебе будут нравиться именно такие носатые тетки со складками на лбу и напряженным взглядом, как Сандрин Боннер, которая играет в этом фильме.

Ну ладно, переваривай смесь и какай хорошенько.

Целую, мама.

P. S. Слышал бы ты, как подвывает эта маленькая Кора! Ей трудно улечься спать на новом месте. А ты, я уверена, узнаешь это место сразу, хотя и не видел его никогда. И быстро, непринужденно заснешь в колыбельке Лидии.

P. P. S. Петя придумал тебе еще одно имя – Ашитака. Это имя очень смелого героя из японского мультика.

3. Здравствуй, родной мой Санечек!

Я уже знаю, что, как я и ожидала, со вчерашней задачей ты справился отлично – и ел, и какал. Теперь тебе надо хорошенько раздышаться и дышать полностью самому. Такая программа-минимум на эти сутки. Ну и показать им еще на ультразвуке, что пищевод прирос, несмотря на то что он узкий и короткий, и ничего там нигде не течет и в неправильном месте не скапливается.

Я в тебе уверена.

Еще я поняла, что напрасно, может быть, я тебя прельщаю видами, которые ждут тебя дома. Нет, я не отрекаюсь от того, что мало что увлекательнее крыш – на небольшом скате, например, может помещаться до пяти видов труб, а также мансарды и антенны. И эти кривенькие низкие заборчики по краям, за которыми уже обрыв и воронки водосточных труб. Но главное – не то, что ты увидишь, а то, что ты почувствуешь, как только покинешь реанимационное отделение, еще не добравшись до дому.

Помнишь, как, когда ты родился, тебя положили мне на живот – и ты прямо облегченно вздохнул и принял то же положение, в котором лежал внутри? Так вот: как только тебя выпустят из реанимации, убедившись, что ты снова умеешь хорошо дышать, что у тебя проходит воспаление легких и ты можешь существовать без части трубок, которые из тебя торчат сейчас (кстати, я убеждена, что это произойдет гораздо раньше, чем планируют врачи, но они вряд ли в это поверят, такая обратная сторона их медали за отличную работу), – меня пустят к тебе, и мы с тобой немедленно сделаем то же самое, хотя из-за твоих швов не сможем сразу прижаться друг к другу так крепко, как нам хотелось бы. И: как только мы прижмемся друг к другу хотя бы самую малость, швы начнут заживать в сто раз быстрее и скоро заживут совсем. Вот что должно произойти уже через семь-восемь дней – если ты будешь хотеть этого так же сильно, как я. Нужно просто очень хотеть.

Маленькая Кора только что грызла мою вьетнамку, а теперь грызет газету. Она очень кроткая и покладистая; если ей запрещают грызть вьетнамку, она немедленно прекращает это делать и начинает грызть то, что можно. Судя по ее беспокойному поведению, она хочет есть. Сейчас я ее покормлю и вернусь к тебе. Напрасно Корина будущая хозяйка волнуется, что с Корой будет много хлопот и она не справится. Прожив с Корой целый день, я могу утверждать, что с ней нет вообще никаких хлопот. Я думаю, что следующие щенки у Лели будут, когда тебе будет года два. И ты уже сможешь вволю нащипать и натеребить их – мало что может с этим сравниться!

Теперь расскажу тебе про папу. Он сегодня сделал то, чего не делал двадцать лет, – сходил к зубному врачу. Ему сказали, что придется лечить девять зубов. У него был очень озабоченный голос, когда он звонил и спрашивал, «какая политика с временными пломбами в плане еды». Папу иногда очень жалко, но и в каком-то смысле теперь с ним легче, чем раньше. Еще не кончился первый месяц этого года, а с ним произошло уже столько событий, которые полностью изменили то, как он видит окружающее, что он стал несколько другим человеком. В двух словах – быстрее во все въезжает и медленнее и точнее реагирует. Главное из этих событий – конечно, ты.

Чтобы ему стало полегче, давай постараемся, чтобы и он скорее увидел тебя.

Целую тебя крепко,

не подкачай!

Мама

P. S. В предыдущем письме написана полная чушь про то, что ты уже не увидишь Кору. Ты просто не увидишь ее такой маленькой, а так – мы обязательно пойдем в гости к ее новым хозяевам, у них отличная дочка, с которой всем вам будет интересно, да и сами они ничего.

4. Привет, Санек!

Какой же ты молодец! Справился со всеми задачами, как я тебя просила, – это значит, что скоро, может быть, и не нужно будет тебя просить, потому что ты уже понимаешь, как важно каждый день делать чуть-чуть больше.

Но вот что это за слюни, которые ты не можешь проглотить? Когда родился твой брат Петя, у него тоже рот был постоянно полон лишних слюней, и еще он постоянно чем-то булькал и срыгивал. Но никто на это не обращал особого внимания, потому что пищевод у него изначально был на своем месте. А твоя такая судьба, что тебе нельзя позволять себе того, что всем разрешается, – то есть слюни нужно сглатывать без остатка и усилия, не срыгивать ни капли и не булькать. И пневмония, про которую мы сначала с тобой решили, что ею займутся доктора, похоже, становится тоже нашей заботой. Ее нужно свести на нет, потому что именно она мешает тебе глотать слюни и дышать в полную силу. Пожалуйста, постарайся, милый мой Санечек, от этого зависит, как скоро мы с папой сможем тебя увидеть.

Сегодня папа снова ездил в больницу без меня. И там, в первый раз за все это время, люди, которые, как и папа, каждый день туда ездят, чтобы выслушать от врачей, как их дети провели сутки – в трубочках, под колпаками и неусыпным наблюдением, – эти люди стали рассказывать друг другу, что случилось с их детьми, почему они оказались в реанимации. И одна женщина, мы с папой называем ее девушкой, потому что она довольно молодая мать, рассказала, что ей один раз разрешили посмотреть на ее ребенка. У него проблема похожая на твою, только с кишечником, плюс порок сердца. Так вот, Саша, дорогой мой мальчик, я не хочу просить врачей, чтоб они дали мне один раз посмотреть на тебя, а дальше мы бы снова ездили и узнавали от них, что у тебя нового. Я хочу, чтобы мы с тобой встретились насовсем, пусть даже и в больнице, и я могла бы прижать тебя к себе и поцеловать, покормить через что-нибудь, что будет можно, положить спать и сесть рядом.

Это письмо будет вот таким коротеньким, зато завтра я начну новое прямо утром, а пока – спокойной ночи. Спи хорошо, набирайся сил, воздуха и думай о нас, мы тебя очень, очень любим и не забываем о тебе ни на секунду.

Целую крепко,

мама.

P. S. Интересно, прошли ли четыре белых прыщика у тебя на носу?

5. Привет, мой дорогой!

Я не написала тебе обещанного нового письма, потому что оказалось, что завтра можно будет тебя увидеть. Я поверю в это окончательно только тогда, когда тебя увижу, – и до завтра, до завтра, до завтра.

Целую тебя очень крепко,

мама