Частный сыск

— Ну, они захмелели, а я сказал, что у меня есть иностранный пистолет. Они заинтересовались, попросили показать. Я и показал…

— Вы выстрелили сначала…

— В Ротова. Пуля попала в живот… Его скинуло со стула под стол.

— Бортников пытался оказать вам сопротивление?

— Нет. Я сразу в него выстрелил.

— Подождите… — Лоб Наташи прорезали задумчивые морщинки. — Вы стреляли в Ротова с трех-пяти метров, а Бортников был убит выстрелом в упор…

— Двумя выстрелами, — поправил ее Чернов.

«С каким равнодушием он это произносит… — пронеслось в Наташиной голове. — Это не человек… Не человек…»

— Значит, вы должны были затратить какое-то время, чтобы подойти к Бортникову вплотную?

— Наверное, должен был. Это все как-то произвольно получилось. Очень быстро.

— Получается, что Бортников сидел и терпеливо дожидался, пока вы приставите дуло пистолета к его лбу?

— Я же говорю, все произошло очень быстро, — начал раздражаться Григорий. — Какое уж там расстояние? Два шага!

— И Бортников даже не попытался отстраниться?

— Нет. Он сидел и смотрел на меня.

«Да, так чаще всего и бывает, — подумала Наташа. — Ступор от неожиданности, когда даже не успеваешь сообразить, что происходит. А еще, наверное, черное отверстие пистолетного дула гипнотизирует, как взгляд удава. Бортников был опытным агентом, но растерялся, как мальчишка… Всего не предусмотришь…»

— И вы спокойно выстрелили ему в лоб?

— Эмоций своих не помню, — хмыкнул Чернов. — Просто выстрелил, и все.

— Когда это произошло?

— В шестнадцать часов тридцать две минуты сорок девять секунд.

— Подсудимый! — вскипела Нина Ивановна. — Вы прекрасно знаете, что в этом помещении вам ничто не грозит, вас не тронут и пальцем! Да, действительно это так, вас охраняет закон! И, ощущая собственную безнаказанность, вы позволяете себе такого рода шуточки! Издевательские, подлые, циничные шуточки! Я не взываю к вашей совести, Боже сохрани, у вас ее попросту нет! Но если кто-нибудь из них разорвет вас сейчас на куски, — она указала своим наманикюренным перстом в сторону родственников погибших, — то я не задумываясь вынесу ему оправдательный приговор! Вам понятно? Тебе, гад такой, понятно? А если бы сына твоего точно так же, в лоб, двумя выстрелами?

Или жену твою упаковали в коробку и сунули в морозильную камеру? Ты бы тоже отшучивался?

— Нина Ивановна… — с укором посмотрела на нее Наташа.

— Я уже сорок лет Нина Ивановна! — раздухарилась судья. — А такую падаль в первый раз встречаю!

— Вина моего клиента еще не доказана, — напомнил Бобков. — А ваше поведение… Я потребую отвода составу суда!

— И вы туда же? — Самулейкина перенесла весь свой гнев на адвоката. — А может, это вы посоветовали своему клиенту так себя вести?

— Ничего я не советовал…

— Вот и молчите! Нашли кого прикрывать! Доказано! Все уже доказано, не сомневайтесь!

Прошло несколько минут, прежде чем Нина Ивановна, выпустив пар, сумела наконец взять себя в руки. Можно было продолжать.

— Я перетащил тела в погреб. На всякий случай. Мало ли кто зайти надумает…

— А вы не боялись, что вас кто-нибудь мог застать за этим занятием? — спросила Клюева.

— Тогда снег пошел, метель сильная была. Да и времени это заняло всего ничего. Ребята легкие оказались.

Последняя фраза тоже могла показаться весьма скользкой, но на этот раз Самулейкина сдержала себя.

— А потом я вытер кровь. Только под столом не заметил… А коробки из-под телевизоров я загодя припрятал в погребе. Там и упаковал тела.

— Куда вы дели орудие убийств?

— Я бросил его в реку.

— В тот же день, пятого апреля?

— Нет, несколькими днями позже. Не помню точно. Я ж и про место на следствии говорил. Лужнецкая набережная, между Киевским вокзалом и окружным железнодорожным мостом.

— Водолазы оружия не обнаружили, — напомнила суду Наташа.

— Значит, течением отнесло, — пожал плечами Чернов.

— Итак, вы спрятали тела Ротова и Бортникова в картонные коробки. В котором часу это было? Пожалуйста, без шуток.

— Часов в пять — в начале шестого.

— Что вы делали дальше?

— Я погрузил коробки в машину и поехал в аэропорт. По дороге меня остановил инспектор ГАИ, он сегодня здесь был, и оштрафовал меня. — Лицо Чернова оставалось невозмутимым, но по левому его виску начала медленно стекать тоненькая струйка пота. — В аэропорту я взял багажную тележку, погрузил на нее коробки, закрепил их жгутом. Вот…

— После чего направились в таможенный терминал и поместили трупы в одну из морозильных камер?

— Это наводящий вопрос, — вяло отозвался Бобков.

— Да ладно вам, и так все ясно! — махнула на него рукой Самулейкина. — Не мешайте работать!

— Да, только коробки не влезали в пространство между контейнером и стенкой морозильной камеры. Пришлось вынимать тела, проталкивать их по очереди.

— Чем вы проталкивали тела?

— Там огрызок железной трубы валялся. Вот им и проталкивал.

Зал заклокотал. Кто-то из зрителей, не выдержав, метнулся к выходу.

— А почему вы выбрали для, скажем так, захоронения трупов именно это место?

— Я знал аэропорт как свои пять пальцев… У меня была возможность найти бесхозный контейнер, который простоял бы в морозильной камере тысячу лет.