Человек и его тень

Хотя многочисленные родственники и расспрашивали Чжан Сыюаня о службе, и прищелкивали языками от удивления, и единодушно соглашались с тем, что повышение по службе — хорошая вещь, хорошее дело, с которым можно и поздравить, никто не обращался с ним как с вышестоящим. В разговоре он не растягивал слова, был немногословен, не юлил и не поддакивал, не расхаживал взад и вперед по комнате, заложив руки за спину, не обдумывал и не подбирал слов, прежде чем заговорить, не говорил ненужных, о которых приходится пожалеть. Сгинула служба — и телу легче! Сгинула служба — и сердцу веселее! Нет равенства, нет и дружбы, как нет деревни без земли, как нет грецких орехов без деревьев. Как и в детстве Чжан Сыюаня, в горах еще растут высокие старые финиковые пальмы, с такими же красными свежими и сладкими плодами. В детстве Чжан Сыюаня, который тогда еще не был Чжан Сыюанем и тем более не был наставником, командиром или секретарем горкома Чжаном, он был лишь Шитоу, как звала его мать, был лишь «камушком-несмышленышем», у его семьи была одна финиковая пальма. Сбивать финики — праздник для подростка, радость, превыше которой нет ничего. «З-зык, з-зык» бамбуковой палкой, «бум, бум, бум» — падают финики на землю. Собирались все многочисленные товарищи, и те, с которыми дружишь, и те, с которыми не очень дружишь, едят, подбирают, отыскивают, складывают, кричат. Некоторые финики закатывались в проточную канаву, в траву, под камни, эти финики словно старались спрятаться, они были самые спелые, самые сладкие, ничуть не изъеденные червями. Каждый такой найденный финик, хитроумный финик ты и твои друзья встречали воплем восторга. Сладкой была даже земля, даже ветер был сладким в этом детском гомоне, в этом гомонящем детстве! Веселое детство с прилипшей к губе кожурой фиников, залитое слезами, с соплями под носом, измазанное грязью и покрытое потом детство! Может быть, эта жажда равенства, простоты, дружбы всегда живет в душах маленьких, кричащих, собирающих финики детей, может быть, наши мечты — это всего лишь мечты о том, чтобы человеческие ценности, словно финики, всегда падали на нашу землю, всего лишь мечты о счастливой жизни и всеобщей справедливости?

Поседевший, занимающий высокое положение заместитель начальника Чжан Сыюань вновь вернулся в свое гомонящее детство. В первый день он ходил по деревне, окруженный детьми и стариками, взрослыми мужчинами и женщинами, в шуме и гомоне, среди смеха, поздравлений и жалоб. Мы хотели, мы соглашались, мы задержались с оплатой, мы оказались в убытке, но постепенно все наверстали. Мы в конце концов научились кое-чему. Родные мои, пусть всегда падают, как дождь, свежие красные сладкие финики!

В первый день по приезде он не успел поговорить с Дун Дуном и Цю Вэнь. Цю Вэнь мелькала среди этой неразберихи, похожей на ту, когда дети, радуясь, собирают финики. Если его глаза встречались с взглядом Цю Вэнь, он радовался как ребенок, радовался и надеялся. Никогда еще в жизни он не выглядел таким прозорливым, таким снисходительным: так старший по возрасту ребенок, которому доверили сбивать финики, смотрит на расшумевшихся малышей, он был похож на ребенка, который в ночной тишине испуганно вздрагивает, когда лунный свет пронесется по листьям финиковой пальмы.

Вечером он, и сын, и старик — хозяин дома заснули вповалку. Еда, вино, задушевные разговоры снились всю ночь. И приснилась ему вся его жизнь, как спрессованное, прошло перед ним все пережитое за пятьдесят девять лет. Он пасет овец и дерется с помещичьими детьми. Ласковый взгляд деревенского учителя, одетого в ватный халат. Приход отряда под громким названием «Блюдем три великих принципа и восемь установлений». Лес винтовок, дождь патронов, метнул первый раз гранату, не выдернув из нее чеки. Присяга под красным знаменем. Он не боялся умереть, он все свои силы хотел отдать делу, он глубоко верил, что эта дорога ведет к тому, чтобы на стол каждой семьи падали коричнево-красные финики счастья.