Человек идет в гору

— Александр Николаевич,—сказал он, — меня осо-

беино смутили слова наркома: «предполагают, когда идут

на охоту». Выходит, ему известно про мое баловство?

— Известно, — простодушно признался Александр

Николаевич. — Я ему однажды рассказывал, как мы с

тобой на медведя ходили. Вот он тебе и припомнил.

— Ох, зря вы это, Александр Николаевич,— огорченно

вздохнул Мишин.

— Ничего. Он охотников обожает. Особенно таких,

кто умеет держать слово-.

Слово Мишин сдержал...

Все это встало теперь в памяти Мишина со всеми

мельчайшими подробностями. Он быстро поднялся и,

смущенно кашлянув, сказал тихо, но очень решительно:

— Сделаем!

Александр Николаев-ич вышел из-за стола.

— Мы ходатайствуем перед Правительством о

выделении тебе известную сумму денег на реконструкцию. —

Он положил руку на плечо Мишину. — Но основной

капитал...

— Люди! — уверенно подсказал Мишин.

— Правильно понимаешь! Это залог того, что ты

справишься. Ну, передай привет всему коллективу завода.

Желаю успеха!

Мишин уже выходил из кабинета, когда Александр

Николаевич его оклщнул:

— Постой! Ну, что ты будешь делать, замминистра,—

а память девичья, — он пригнулся, доставая что-то из

нижнего ящика стола.

Мишин увидал большой пакет из плотной розовой

бумаги.

— Вчера в Мосторге покупал я жене цветных ниток.

Да вспомнил, что и твоя Машенька рукодельница. Вот,

158

бери. Полный набор цветов для вышивания...

художественная работа!

Мишин, покраснев, стал отказываться.

— Бери, бери. Вышивание, слыхал я, укрепляет

женские нервы. Я это к тому говорю, что управляться с таким

муженьком, как ты, — судьбина тяжелая.

Вечером Мишин вызвал к телефону главного

инженера и вместе с ним наметил состав бригады конструкторов

и технологов, которая должна была выехать в Ростов на

завод Ростсельмаш для изучения опыта

комбайностроения. Другая бригада направлялась в Москву за

чертежами.

В конце разговора главный инженер спросил:

— Семен Павлович... это, конечно, код?

Он намекал на слово «комбайн», понимая под ним

новую конструкцию самолета.

Мишин расхохотался от упорной недоверчивости

Солнцева.

— Послушай, Александр Иванович,— сказал Мишин,

в голосе его появились басовитые нотки. — Я бы тебе

сейчас такой сказал «код»! Да счастье твое, телефонной

барышни стесняюсь!..

В гостинице Мишин велел летчику Бирину запросить

сводку погоды по маршруту Москва — Ростов.

Бирин, любопытно блеснув янтарными глазами,

осторожно спросил:

— Если не секрет, по какому делу, Семен Пальто?

— Не секрет,—улыбнулся директор, — полетим

изучать новый корабль. Степной, правда. Комбайн.

Густые брови Бирина поднялись на середину лба, от

удивления он даже присвистнул:

— Вот так разворот. На все сто восемьдесят градусов!

С крутого волжского берега открывался вид на

рабочий поселок: многоэтажные белые дома с ажурными,

будто резными из слоновой кости, балкончиками тихо

плыли в густой зелени садов. Слева желтоватой подковой

выгнулся стадион, и рядом уходила в небо железная

вышка с розовым куполом парашюта. Здесь все было новым,.

старым осталось только одно название — поселок.

159

Сходя с трамвая, Чардынцев тронул Потапа

Дмитриевича за плечо:

— Тут поблизости живет мой фронтовой товарищ. Я

обещал навестить.

— Весь день еще впереди, — с откровенным

неудовольствием отозвался Потап Дмитриевич. — Друзей

навещают к вечеру. А начальство, Алексей Степанович,

завсегда с утра застать можно. Вот заковыка в чем.

— Нет, — сказал Чардынцев, — начальства много, а

товарищ в этом городе у меня один. Зайдем!

Адрес был записан в блокноте, но Чардынцев хорошо

его помнил, Дверь отворила Анна. Глаза ее стали

большими-большими, в них, как в весеннем небе, густела

знакомая синева.

— Алексей Степанович!

— Он самый! — сказал Чардынцев, смеясь и пожимая

ей руку. — Только немного получилось не так, как

обещал: нет батареи бутылок, нет общего друга нашего —

Феди Сухова.

— Где же он?

— Право, не знаю. Года два тому назад он был

военным губернатором где-то в Германии.

— Ха-ха-ха! Представляю его губернатором! — громко

засмеялась Анна. Ей вторил басовитый хохоток Чардын-

цева.

— Что же я! — спохватилась вдруг Анна.—Держу

гостей у порога.

— Ия хорош! — в тон ей проговорил Чардынцев, —

не представил, знакомьтесь: Потап Дмитриевич.

~ Потап Дмитриевич с неожиданной для его возраста

ловкостью шагнул к хозяйке и протянул ей руку.

— Проходите, пожалуйста, — пригласила она,

распахивая дверь в- одну из комнат.

Снова обступил Чардынцева уют счастливой семьи,

уют, казавшийся ему всегда недосягаемо чужим.

Как и все люди с очень богатым и ярким совместным

прошлым, они почти не касались словами этого прошлого,

ибо оно ощутимо присутствовало во взглядах, в улыбках,

в самом воздухе давно желанной встречи.

— А где Николай Петрович? Уже на работе? —

спросил Чардынцев.

— Вы помните даже его имя? — ответила Анна

вопросом же.

160

— Хороших людей грешно не помнить.

— Но ведь вы его совсем не знаете.

— Зато я знаю вас.

— Разве этого достаточно?

—¦ Вполне. Муж Анны Сергеевны не может быть

плохим чело-веком! — Оба рассмеялись.

— Николай еще не вернулся из Москвы, — сказала

Анна, накрывая на стол белую скатерть.

— Жаль! Не пришлось познакомиться, — подосадовал

он. — Вы работаете, конечно? На заводе?