Человек идет в гору

— То-то и оно, что первый раз. Нашлись уже противники. «Ты, — говорят, — потатчик вредным вымыслам. Можно дров наломать». А то осторожненьким этим человекам невдомек, что один самолет за зиму сотню волков истребил! — Мишин увлекся, и густой сильный голос его зарокотал столь громко, что ожидавшие приема в соседней комнате переглянулись с невольным восхищением: «Смелый мужик! Гремит, как у себя дома…»

Заместитель министра молча любовался Мишиным. «Энергичен! Не зря мы остановились на этой кандидатуре. А ну-ка шарахну неожиданностью. Посмотрим, куда прыгнет стрелка его настроения». Отыскивая на столе какую-то бумагу, Александр Николаевич проговорил:

— С волками разберемся. Я сам болельщик этого дела. Но вызвали мы тебя, дорогой мой, по чрезвычайному вопросу. — Он заметил, как сразу выпрямился в кресле и напряженно застыл Мишин. — Вчера состоялось заседание Совета Министров. Председательствовал товарищ Сталин. Тебе поручено производство… самоходных комбайнов.

Мишин откинулся на спинку кресла, удивленно округлил глаза. Заместитель министра весело сощурился:

— Я не оговорился. Тебе предстоит осуществить полную реконструкцию завода и наладить серийное производство полевых кораблей… — Он сделал паузу, подбирая подходящее слово — …в необычайно короткие сроки. Достаточно сказать, что есть решение Центрального Комитета партии о выпуске в нынешнем же году шестисот самоходных комбайнов, из них триста падает на твою долю.

У Мишина перехватило дыхание, и в первую минуту он не знал, что ответить. Смелость задания показалась фантастической.

Вспомнилось… Он стоял вместе с Александром Николаевичем в кабинете наркома. Мишин докладывал об успешном окончании эвакуации завода.

Нарком мягко ступал по широкому ковру и слушал, играя левой бровью. За окнами прощально пестрели яркие краски осени сорок первого года…

Мишин волновался, глотал слова, сбивался.

— Когда начнете серийный выпуск машин? — спросил нарком, внимательно глянув на Мишина.

Этот вопрос застиг Мишина врасплох. Он только что закончил колоссальную, как ему казалось, работу по эвакуации завода и к решению второй половины задачи еще не приступал. Не успел. Последние эшелоны с оборудованием и людьми были еще в пути, а тем, кто выгрузился на новую площадку завода, нехватало жилья, труб, дюраля, эмалита.

Листовой стали не было вовсе: заводы-поставщики тоже колесили еще по необъятным просторам восточной части страны.

— Мы предполагаем…

— Предполагают, когда идут на охоту, товарищ Мишин. А нам нужен точный и определенный срок.

Нарком остановился, пристально вглядываясь в лицо Мишина.

— Мне Александр Николаевич характеризовал вас как энергичного и дальновидного директора, а вы, оказывается, занимаясь эвакуацией завода, вперед не смотрели.

Мишин почувствовал, как прилипла к спине рубашка. Лицо рдело невыносимо жарким пламенем стыда.

— Итак, какой срок нужен вам, чтобы начать выпуск самолетов?

Мишин умел рисковать. Смелости ему прикупать не требовалось.

— Три месяца, — сказал он решительно и покосился на заместителя наркома: не усомнился бы Александр Николаевич в реальности срока, а уж он, Мишин, найдет пути, как выполнить свое обещание.

— Три месяца, — тихо повторил нарком, и вдруг Мишин услышал слова, от которых похолодело у него внутри: — Гитлеровцев это вполне устроит. — Нарком подошел поближе, и Мишин увидал синеватые мешки под усталыми глазами — следы бессонных ночей. — Вы должны управиться за один месяц, товарищ Мишин. — Нарком подошел еще ближе. — И вот вам мой совет: соберите рабочих, инженеров, техников и скажите: Государственный Комитет Обороны просит выполнить задание Родины в месячный срок. Можете не сомневаться, советские люди сделают все возможное, — он светло и как-то очень молодо улыбнулся, — и даже невозможное!

— Сделаем! — с силой, как клятву, произнес Мишин.

Нарком крепко пожал ему руку и, переглянувшись с заместителем, весело сказал:

— Я начинаю верить в характеристику, данную вам Александром Николаевичем.

Выйдя из кабинета наркома, Мишин все еще ощущал теплоту и силу его рукопожатия.

— Александр Николаевич, — сказал он, — меня особенно смутили слова наркома: «предполагают, когда идут на охоту». Выходит, ему известно про мое баловство?

— Известно, — простодушно признался Александр Николаевич. — Я ему однажды рассказывал, как мы с тобой на медведя ходили. Вот он тебе и припомнил.

— Ох, зря вы это, Александр Николаевич, — огорченно вздохнул Мишин.

— Ничего. Он охотников обожает. Особенно таких, кто умеет держать слово.

Слово Мишин сдержал…

Все это встало теперь в памяти Мишина со всеми мельчайшими подробностями. Он быстро поднялся и, смущенно кашлянув, сказал тихо, но очень решительно:

— Сделаем!

Александр Николаевич вышел из-за стола.

— Мы ходатайствуем перед Правительством о выделении тебе известной суммы денег на реконструкцию. — Он положил руку на плечо Мишину. — Но основной капитал…

— Люди! — уверенно подсказал Мишин.

— Правильно понимаешь! Это залог того, что ты справишься. Ну, передай привет всему коллективу завода. Желаю успеха!