Человек из Назарета

– И он, – продолжил Иисус, с мягкой улыбкой на лице глядящий, как, повинуясь звукам свирели, стадо отправилось на пастбище, – он отделит агнцев от козлищ, и тем народам, что сядут от него по правую руку, он скажет: Идите вы, благословленные моим Отцом, и владейте Царством, уготованным вам с начала мира. Ибо как возлюбили вы братьев своих, так возлюбили вы и меня. А потом обратится он к народам, коих поместит по левую от себя руку, и провозгласит: А вы подите прочь, проклятые, в огонь вечный, неугасимый, ибо алкал я… Ну а дальше ты знаешь, Петр.

– И вы не дали мне есть, – подхватил ученик, – жаждал, и вы не напоили меня…

– Был наг, и не одели меня, – продолжил Иоанн.

– А потом они скажут, – произнес Иисус, – Господи! когда мы видели тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили тебе? А он ответит: Истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали мне.

Увидев стоящего рядом Иуду Искариота, Иисус обратился к нему:

– Ну-ка, продолжи, возлюбленный сын мой!

И Иуда проговорил:

– И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

Замолчал и через мгновение повторил:

– Жизнь вечную…

Воцарилась долгая тишина. Но Фома прервал ее, вздохнув и отломив ломоть хлеба. Шумно пережевывая и глотая хлеб, он спросил в своей обычной грубоватой манере:

– Так что, между смертью грешника и судом может пройти много лет? Целый миллион?

– Миллион лет – это ничто, – сказал Иисус. – Когда мы входим в дом смерти, время остается за его порогом. Что же до суда, то ни душе грешника, ни душе праведника не придется ждать слишком долго. Можно даже сказать, что Царство Небесное уже с нами, как и рай, а также ад!

На гору между тем поднималась группа детей в сопровождении женщин – их матерей. Петр заворчал:

– Чтобы увидеть тебя, им следует идти в Храм. Мы должны отдохнуть, хотя бы часок. Я отправлю их.

– Нет, Петр! – возразил Иисус. – Пусть подойдут. Ибо им принадлежит Царство Небесное. И вам истинно говорю: если не обратитесь и не будете как дети, не обретете вновь невинность детскую, не войдете в Царство Небесное.

Он встал и пошел встретить детей.

Варфоломей между тем спросил Иуду Искариота:

– А ты обретешь вновь невинность детскую?

– Попытаюсь, – ответил тот. – Это трудно, но я попробую.

В самом городе, возле тюрьмы, где в подвале на грязной соломе лежали Варавва, Иоахав и Арам, сгрудилась толпа тех, кто считал, что мир сразу станет лучше, если поменять правителя.

– Варавва! – кричали они. – Иисус Варавва! Свободу Варавве! Свободу Израилю! Долой оккупантов! Долой тирана!

Кричали они громко, но опасности не представляли, поскольку были безоружными. Небольшой отряд солдат, охранявших тюрьму, без труда оттеснил протестующих, но, поскольку последним заняться было нечем, они вновь возвращались и голосили:

– Свободу Варавве! Свободу Израилю!

Квинт, дежурный тюремщик, принес заключенным черного хлеба и воды.

– Чувствуешь себя героем? – спросил он Варавву. – Твои друзья хотят, чтобы тебя освободили. Чтобы ты снова взялся убивать.

– Мы никого не убиваем.

– Вы просто не пробовали. В вас горит патриотизм, а тут до крови один шаг. Впрочем, осталось вам недолго.

– Вряд ли суд над нами будет справедливым, – произнес не то Арам, не то Иовав. – И никогда не был. Можно обойтись и без суда.

– Суд? – переспросил Квинт. – Я и не говорил о суде. Вина очевидная и не требующая доказывания в суде, как мне передали. Я имел в виду казнь.

– И когда? – спросил Варавва?

– Как только его превосходительство прокуратор вернется из Кесарии. На этот ваш праздник Песах, или Псах, или как вы там его еще называете… И уж тогда вас и пришпилят к вашим крестикам – коленки вместе, ручки по сторонам, а в каждой – по гвоздику. Тук-тук-тук… И оттуда, сверху, вам откроется замечательный вид. Жаль, что вы очень скоро потеряете к нему интерес.

Снаружи донеслись свист и крики толпы. Кто-то кричал:

– Убейте его!

– Однако, – произнес Квинт, – вы, евреи, народ переменчивый.

Он подошел к узкой щели подвального окна.

– Только что требовали вас освободить, а теперь хотят совсем другого… Впрочем, это не про вас. Там кто-то еще. Они к нему повернулись.

Этим другим был Иисус, на которого пытались наброситься самые яростные и оборванные из зелотов. Их спины обрабатывали дубинками и плетками римские легионеры, а они вопили, показывая на Иисуса:

– Предатель! Ты спелся с римлянами!