Человек из Назарета

– Говорить же я буду о блаженных, о тех, кому принадлежит Царствие Небесное. А блаженные, подобно армии, составляют дружины, число которым – восемь. И дружина здесь – лучшее слово, поскольку напоминает о дружбе и братстве. Так вот: блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо и их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда сильные мира сего будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить о вас и про вас. И это будет ложь, ибо, если вы принадлежите Царству, то всякое зло, направленное на вас, оборачивается ложью. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах. И пророков гнали и преследовали, и на них клеветали…

Шум и ропот поднялись над долиной. Зелоты, стоявшие в толпе, одобрительно кивали. Как они понимали, Иисус только что говорил о пророке, с кем были все их мысли, и которого только что гнали, преследовали, которого оклеветали, а еще и убили.

– И убивали! – поднял голос один из зелотов. – Убили и голову отсекли как кролику.

– Возрадуйтесь, говорю я вам, – между тем сказал Иисус. – Ибо ваше есть Царствие Небесное.

Потом он говорил еще, но не слишком долго, ибо есть пределы тому, сколь много способен постичь неподготовленный ум, но ни разу во время всей его проповеди ни его голос не дрогнул, ни слова не застряли в горле. И, когда он говорил о награде, которую получат терпеливые и кроткие, никто и подумать не смел, что он говорит о собственной слабости и ее предлагает в качестве примера добродетели. Нет, никогда еще местные холмы не оглашались голосом столь звучным и громким! Никогда столь мощное тело не вздымало здесь к небесам руки свои – и могучие, и нежно любящие одновременно. Перед людьми стоял человек столь сильный, что он смог бы в один присест съесть овцу и, выйдя на поединок, победить свирепого льва – мощный, как Самсон, и тем не менее лишенный Самсоновой глупости, он проповедовал кротость и любовь.

В один из моментов проповеди своей он говорил:

– Я не хочу сказать, что вы обязаны, не задумываясь, сразу же изливать любовь свою на людей, любви недостойных. Нет, любовь – искусство, которым мужчины и женщины должны овладеть, как я в юности овладел ремеслом плотника. Любовь – это инструмент, с помощью которого мы шлифуем, делаем мягкими и способными к дружбе сердца врагов наших – как шлифует и полирует плотник поверхность суковатой шершавой доски. Злоба порождает только злобу. Если кто-то, по злобе своей, ударит вас в правую щеку, не торопитесь дать сдачи. Подставьте ему левую. Этим вы его озадачите и заставите задуматься. Он узнает от вас, как ему вести себя впредь, когда кто-то попытается напасть на него и нанести удар. Чем больше в мире любви, тем шире границы Царствия Небесного.

Иисус рассказывал истории, притчи, формулировал непростые вопросы и тут же на них отвечал, был и ласковым, и твердым. В конце проповеди ученики окружили его плотным кольцом, чтобы слушатели, понуждаемые к тому любовью, не смогли подобраться к учителю и оторвать на память хотя бы по лоскуту от его хитона. Зелоты не принадлежали ни к тем, кто кричал, ни к тем, кто порывался пробиться к Иисусу. Они терпеливо ждали.

Симон-зелот и Амос прождали целый день. Им требовалось узнать, где Иисус с учениками встанут лагерем на ночь, и они это узнали. Иисус со своими спутниками устроился в поросшей кустарником лощине неподалеку от маленькой речки под названием Бимхирут, рядом с деревенькой, которую все звали Мелучлах, хотя на самом деле у нее было совсем другое имя. Симон и Амос вышли к лагерю поздно вечером, когда вся компания ужинала рыбой, хлебом и оливками.

Симон сказал:

– Нас зовут зелотами. Я объясню, что значит это слово, а также расскажу о том, что мы пытаемся делать.

– Что мы должны делать, – поправил его Амос.

– Я знаю, – проговорил Иисус, губами освобождая рыбную кость от мяса.

Он покончил с едой и вытер пальцы о край нового хитона, после чего сказал: