Человек из Назарета

У меня нет никакого желания принимать на веру некоторые до сих пор ходящие слухи о том, что Иоанн, этот молодой и полный сил человек, был увлечен красотой матери своего учителя и начал со всей присущей ему скромностью за ней ухаживать. То, что об этом рассказывают, немыслимо! И чтобы навсегда покончить с этими скандальными сплетнями, перенесемся во дворец Ирода-тетрарха, где об Иисусе шла речь в царственной постели. В постели лежали царь и царица, разделенные тем, что можно назвать обоюдоострым мечом: со стороны Ирода – полное нежелание (а, может, и неспособность) исполнить супружеские обязанности, со стороны Иродиады – ненависть к мужу, от которого ей нужно лишь одно – власть.

Иродиада сказала:

– Какая нелепица! Теперь нам нужна защита от собственной стражи. Этот Иисус и эти его зелоты…

– Нет, моя дорогая! – возразил Ирод. – Ты все неправильно понимаешь. Зелоты – это одно, а Иисус – совсем другое, хотя они в один голос критикуют нас за то, что называют развратом, и также за инцест. Кстати, я действительно обязан отправить тебя назад к Филиппу, хотя и не уверен, что он тебя теперь узнает. Он вообще сейчас мало кого узнает. Пьет беспробудно. А жаль. У него были кое-какие способности правителя.

– Вернуться к Филиппу? – возмутилась Иродиада. – Вот уж нет! К тому же есть решение всех наших проблем. Иоанн говорил, что за ним идет этот, новый. А за этим никого нет! То есть на этот раз мы можем покончить с ними раз и навсегда.

– Еще один мешок с окровавленной головой? Никогда! Того, что произошло, я тебе никогда не прощу. Хотя, признаться, этим делом ты помогла мне обрести в определенных кругах репутацию сильного человека и правителя. Жизнь полна неожиданностей, моя дорогая. Что же касается этого Иисуса, довольно будет, если мы прогоним его из Галилеи в Иудею. Тогда он станет заботой римского прокуратора. Хотя, если подумать, зачем это нужно делать? Он же проповедует праведность и любовь, в том числе и к врагам. А ты, моя дорогая, которая, как никто, далека и от праведности, и от любви к кому бы то ни было…

– Что, мой господин?

– Не обращай внимания. Я думаю, нам нужно заполучить его сюда. Меня последнее время беспокоит вот эта шишка в паху. Мне очень жаль, что я говорю в твоем присутствии о таких интимных вещах, но мои врачи все как один только качают головами. А этот Иисус – он же лечит людей, верно? Слепые у него прозревают, хромые начинают бегать наперегонки. Нужно его пригласить. Пусть посмотрит мой пах и, если захочет, прочитает проповедь перед какой-нибудь маленькой компанией наших людей, только таких, которых его проповедь не сможет затронуть. Ну, например, перед тобой, моя дорогая. И пусть заодно сотворит какое-нибудь чудо. Как? Ты согласна?

И никто – ни Ирод, ни его супруга, ни охрана дворца – не знали, что ранним утром маленькая Саломея выскользнула на улицу и отправилась прочь, чтобы присоединиться к группе женщин, которые нашли пристанище в Цемере, небольшом торговом городке около Назарета. Женщины были последовательницами Иисуса, и среди них находилась Мария Магдалина, бывшая когда-то блудницей. Трудно найти слова, чтобы описать, какое потрясение пережила Саломея, когда осознала, какой страшный грех совершила, и теперь в ней шла напряженная работа. Она не знала, к чему это все приведет, но она прекрасно понимала, что танец перед Иродом был ее последним публичным выступлением в этом жанре.

Глава 5

Ученики вернулись усталые, но довольные. Найти Иисуса не составляло труда – достаточно было спросить, где здесь собирается самая большая толпа. Когда вернулся последний из учеников, Симон, бывший зелот (который боялся, что ему потребуется слишком много времени, чтобы подготовиться к миссии, но, как оказалось на деле, он справился со своей задачей гораздо лучше, чем предполагал), его ждали объятия учителя и его друзей (в городе под названием Йедид – название, которое, в общем-то, совсем необязательно и помнить). Матфей же предложил устроить совместный ужин с жареным мясом, свежим хлебом и оливками, а также вином, овощами и даже фруктами на десерт – в пиршестве такого рода не будет вреда, зато желудки учеников, немало претерпевшие в последнее время, будут вознаграждены. Все согласились, и пир был устроен в местном постоялом дворе. Ученики рассказывали о том, что они видели и с кем говорили, Иисус же слушал их с самым серьезным видом. Иоанн предполагал, что учитель примется его расспрашивать о Назарете, своем родном городе, и об оставшейся там матери, но Иисус молчал на этот счет, чем немало удивил ученика. Он задал всего один вопрос, который обратил сразу ко всем:

– Спрашивали ли обо мне мужчины и женщины, с которыми вы встречались?

– Твое имя было у всех на устах, – ответил Иаков.

– А как они меня называли?

– Кое-кто говорил, что ты – Иоанн Креститель, – сказал Варфоломей. – Они не верят, что Иоанн мертв.

– Многие знают, что он умер, – заявил Андрей, – но они думают, что он восстал из могилы, и что ты – это он. Но я их старался убедить, что это не так и что ты – это ты.

– Это хорошо, – кивнул Иисус. – Я – это я.