Человек из Назарета

– Чудеса – это лишь часть того, что он делает, причем не главная. Как он говорит, чудеса не могут быть надежным основанием веры, поскольку вера принадлежит вечности, а чудеса – истории, а потому суть их и форма могут быть легко искажены историком. Допустим, ты излечил человека от лихорадки, а твой восторженный хроникер преподнесет это так, будто ты поднял человека из мертвых. Идеи, доктрины – вот в чем его сила. И они гораздо важнее чудес. А еще огромный авторитет, исключительное спокойствие и уверенность в себе, терпение; ум, причем высочайшего качества. Но истинное свидетельство того, что это именно он, состоит в том, что он рожден властвовать, и тем не менее отказывается от завоевания власти.

– Ты хочешь сказать, – уточнил худощавый, с острым взором, почти безбородый Иехоаш, – от завоевания власти, как это дело понимают зелоты: окровавленный вождь врывается во дворец со словами Писания на устах и свергает старого царя?

– Ну да! – отозвался Иуда. – Эти идиоты считают, что могут разрушить империю.

Иехорам, бывший родом из северной Галилеи, несколько растягивал слова, но звучало это совсем не противно. Он сказал:

– Я думаю, они даже не подозревают, что такая вещь, как империя, существует. Они думают, чтобы захватить власть, им нужно убить пару чиновников да сотню наемников.

– Но мы-то с вами понимаем, когда римская сила и власть придут в упадок, виновен в этом будет не Израиль. Упадок придет изнутри Римской империи. Но это произойдет не скоро. Пока же мы должны признать, что Римская империя существует и что разрушить ее и уничтожить пока не удастся никому. А нам нужен царь – один на весь Израиль. И этим царем должен быть именно Иисус.

– Но ты же говоришь, что он отказывается от власти, – сказал Ахазия.

– Я слышал, как он это делает, – кивнул Иуда. – Но власть ему предлагали зелоты, вот в чем дело. Если же власть ему предложит Высший религиозный совет Израиля, он не сможет отказаться. И как только совет поближе познакомится с его доктриной…

– И узнает о чудесах, которые он совершает, – вставил Ахазия.

– Кстати, его чудеса могут быть и аргументом в переговорах с Римом. Мы скажем: оставьте нас в покое, как вы это делали во времена Ирода Великого, ибо у нас есть царь неоспоримых достоинств, сын дома Давидова. Он проповедует любовь, он не знает слова враг и не питает недобрых чувств по отношению к кесарю. И со временем римляне смогут вывести из Израиля свои легионы.

– А как насчет сборщиков налогов? – ухмыльнулся Иехорам.

– Римлянам, – покачал головой Ахазия, – нужны гарнизоны в Израиле. Это же восточный фланг их империи.

– Я много читал про римлян, – сказал Иуда Искариот. – Они больше боятся угроз с севера, чем с востока. Все меняется. Государство, построенное на принципах любви и терпимости… Это было бы по-настоящему мирное, умиротворенное государство. А римляне могли бы держать свои легионы в Сирии. Израиль, или, как они его называют, Палестина, не станет им шипом в боку. Кстати, Израиль переживет империю. Ему незачем гибнуть вместе с ней. Суть учения Иисуса может быть выражена так: это единство Израиля под эгидой Нового закона, который не отменяет, но исполняет Старый закон, одновременно освобождаясь от его грубости, от его ненужных дурацких запретов, присущего ему страха женщины, дурацкого культа субботы.

– Всем, кому только мог, – сказал Ахазия, – ты сказал, что принадлежал к фарисеям. Это, кстати, становится ясно, как только ты начинаешь говорить. Ты ненавидишь и презираешь свое прошлое, причем яростно. Но если и ты, и все мы, здесь собравшиеся, свободны от присущего фарисеям лицемерия, мы не должны забывать, что в Верховном религиозном совете достаточно фарисеев.

– И садуккеев, которых тоже не так-то просто сдвинуть с места, – добавил Иехорам.

– Но они ведь тоже ждали Мессию, – сказал Иуда. – И вот, Мессия грядет. Причем есть знаки от Бога, не менее ясные, чем те, что были явлены фараону египетскому во времена Моисея. Как они могут отрицать эти знаки? Не смогут они отрицать и его учение, замешанное на идеях любви и терпимости.

– И что же, самаряне тоже станут частью народа Израилева? – спросил Иехоаш. – Израильтяне к этому пока не готовы.

– Готовы! Причем уже тысячи и тысячи! – горячо возразил Иуда. – И трон готов для того, кто будет царем среди священников и священником среди царей. Правда, он станет править не так, как это было при царях, исповедовавших Старый закон. Править в царстве любви будет сама любовь.

Иехоаш, ласково улыбаясь, покачал головой.

– Мне нравится твой юношеский идеализм, мой мальчик! – сказал он. – Меня восхищает твоя невинность. Но если ты последуешь моему совету и вновь перечитаешь свои книжки по истории, то увидишь, какую дурную роль невинность играет в нашем мире. Ну не может ягненок говорить, как нежно он любит волка и как им приятно находиться вместе. Волк все равно его сожрет.

– Но, – громко воскликнул Иуда Искариот, – у нас же есть Священное Писание, а там ясно сказано, что явится царь, который принесет нам мир. Неужели мы станем отрицать эту святую книгу и само слово Господа нашего?