Человек, научивший мир читать

После Васси гугеноты организовали вооруженные отряды милиции для обороны от католиков. Они появились во всех крупных городах. Начались столкновения. В Лионе, где Плантен провел прекрасные годы детства, такие протестантские отряды в ночь на 1 мая пошли против городских властей, в ходе беспорядков были разрушены и церковь Сен-Жюст – та самая, настоятелем которой был каноник Порре, и где Плантен пошел в школу, – и дом каноника, и кладбище, на котором покоился Жан Плантен.

В Нидерланды первые кальвинисты побежали в 1540-х годах, когда на престол взошел Генрих II. Они показали себя мирными и трудолюбивыми людьми, так что власти не трогали их, гораздо охотнее казня анабаптистов. Но в 1550-х годах их становится все больше, начинаются проповеди – поначалу только за городскими стенами, как было оговорено с властями… Кальвинисты все громче заявляют о своих правах, и вступивший в 1558 году на престол Филипп II видит в них угрозу. Пропаганда кальвинизма строго запрещается, и в том же году Плантен наблюдает пять костров на рыночной площади – это жгут особо ретивых проповедников. С тех пор испанская администрация Нидерландов наблюдает за кальвинистами особенно пристально. Не распространяют ли они свое учение среди честных католиков? Как? С помощью печатного пресса, конечно.

Узнав о событиях в Васси, антверпенские кальвинисты чувствуют опасность – мнимую или реальную. Они сплачиваются все сильнее и действуют все активнее, стремясь защитить себя. Испанские власти тоже решают защитить себя. Начинаются репрессии. Главный инквизитор, некто Петер Тительман, с одинаковым энтузиазмом арестовывает, пытает и казнит как сектантов всех мастей, так и кальвинистов. Не так ли возникают войны?

Кальвинисты: Смотрите, где-то в другой стране убили наших братьев. Нам в Антверпене пока ничего не угрожает, но давайте на всякий случай наточим ножи.

Испанские власти: Смотрите, кальвинисты точат ножи! Скорее давайте точить топоры.

И когда оружие уже наточено…

Государственный преступник

Рождество 1561 года выдалось просто прекрасным. Семья Плантенов отмечает праздник в кругу друзей и сотрудников (некоторые подмастерья живут в доме хозяина), и для гостей из других городов двери их дома всегда открыты. Это был наверняка шумный и веселый праздник счастливых и довольных жизнью людей. Оглядываясь назад, Кристоф должен признать, что все идет отлично. У него получилось. Он осуществил свою мечту: типография не просто работает – она одна из лучших. Дела в торговле идут хорошо. У него любящая семья, много друзей, он живет в прекрасном городе, ставшем ему родным.

Встречая новый, 1562 год, глава типографии строит большие планы. После праздников он раздает все необходимые поручения своим помощникам и сотрудникам, а сам собирает вещи и в середине января отбывает в Париж – обычная деловая поездка на несколько недель: привезти товар для продажи, решить несколько вопросов с Пьером Гассеном, навестить Пьера Порре. Вернувшись, нужно будет обязательно проследить, чтобы все поручения были выполнены, – все-таки нельзя надолго оставлять такое крупное предприятие без присмотра.

В Антверпен он сможет вернуться только через полтора года. Уже не почтенным и богатым гражданином, одним из крупнейших типографов Европы. А сомнительной и все еще подозрительной для властей личностью, не имеющей в этом городе никакого имущества.

* * *

28 февраля королевская наместница Маргарита Пармская – та самая внебрачная дочь Карла V от голландской фаворитки – приказывает маркграфу Антверпена Яну ван Иммерсеелу начать расследование по делу о некой еретической брошюре, по ее сведениям, отпечатанной в типографии Officina Plantiniana. Типографию необходимо срочно обыскать. Власти Антверпена вовсе не горят желанием начинать охоту за одним из самых респектабельных граждан, но формальный приказ приходится выполнить. 1 марта при обыске находят несколько экземпляров брошюры – это явно кальвинистская пропаганда, та самая, за печать и распространение которой предусмотрена смертная казнь. Присутствующие корректоры настаивают, что ни они, ни хозяин к текстам никакого отношения не имеют. Тут же арестовывают троих подмастерьев-печатников, все французы. Один из них признается, что получил текст брошюры от своего дяди из Метца и отпечатал вместе с двумя коллегами тираж 1500 экземпляров – на собственные средства, на принесенной со стороны бумаге. Ни Плантен, ни его домочадцы, по словам подмастерья, ничего об этом не знали. Все трое утверждают, что тираж уже отослали в Метц, но при более тщательном обыске находят еще, по меньшей мере, 1000 экземпляров. И следователь задает главный вопрос: а где же Кристоф Плантен?