Человек рождающий. История родильной культуры в России Нового времени

Взгляд русского философа, знатока брачных отношений В. В. Розанова на характер супружеских отношений во время беременности относился к разряду исключительных. Он придерживался мнения, что нет никакой необходимости прерывать совокупления, так как их прекращение может привести к нервным срывам у женщин. «А между тем женщина 30-ти лет, с прерванными привычными совокуплениями, – есть что-то еще более страдальческое и несчастное, нежели девица 17 лет до совокуплений: ибо известно, что… всякая беременная, покинутая ласками мужа, есть соломенная вдова на девять месяцев»[1382], – писал он в известном произведении «Люди лунного света». Философ опровергал позицию врачей, которые указывали, что исполнение супружеского долга во время беременности ослабляет силы матери.

Противоречивость врачебных предписаний и реального положения дел доказывают супружеские признания, которые изобилуют откровениями об активной половой жизни во время беременности. Женщина-врач Е. Дрентельн не без удивления писала: «Занимаясь акушерством в течение многих лет и имея перед собой довольно большой материал для наблюдения, меня чрезвычайно поражало то обстоятельство, что многие беременные женщины не только не уклоняются от супружеских ласк, но даже ищут их»[1383]. Она указывала на то, что некоторые из ее интеллигентных пациенток жаловались на сильное половое влечение, сопровождавшее всю беременность. При этом она подчеркивала, что в народной среде, в отличие от высших классов, накладывалось табу на сношения во время беременности. Несмотря на запреты, женщины в положении признавались о преследовавших их страстных желаниях. В чрезвычайно редком источнике – интимном дневнике А. В. Половцова – содержались прямые указания на то, что супруги во время беременности практиковали «осторожные» «пивво» (сексуальные отношения). Он описал первый опыт интимных отношений с женой после того, как стало известно о ее положении:

Утро. Ну, теперь давай пивво (К.). Подушку подложили под мошонки. Вкладывать м. было трудно, чтобы не надавливать на живот. К. было немного больно. «Д. заросла» (К.). Я все время держался на руках и совсем не надавливал на живот. У Кати не было. Я слишком боялся. У меня удовлетворение было, но жалко, что не взаимно[1384].

При этом Половцов подчеркивал, что с наступлением беременности жена признавалась в обостренных желаниях близости и сама просила об этом[1385]. Длительные перерывы в нормальных сексуальных отношениях приводили к тому, что вскоре после деторождений женщины вновь беременели. «Я помню, как после рождения Мишучика – Миша радостно протянул мне объятия, восклицая – тоненькая, опять тоненькая! Ох теперь!»[1386] – вспоминала дворянка, намекая на разгоревшуюся страсть мужа.

Либерально настроенные врачи не рекомендовали входить в «половые сношения» первые три месяца беременности и четыре месяца до предполагаемых родов, то есть советовали ограничить сексуальные отношения двумя месяцами второго триместра. Известный автор учебника по акушерству (многократно переиздававшегося) Н. И. Побединский считал, что у беременных женщин «половые сношения должны быть оставлены или совершаться крайне редко»[1387]. Будучи большим реалистом в половых вопросах, он допускал сексуальные отношения на протяжении всего срока беременности, кроме последних двух месяцев.

Изучение семейных фотографий, получивших повсеместное распространение к началу XX века, демонстрирует отсутствие снимков интеллигентных женщин в видимом положении беременности. Несмотря на популярность семейных портретов, фотографий родителей с младенцем на руках или одного младенца, сохранялось традиционное табуирование вида беременных, накладывавшее негласный запрет на визуальное закрепление облика дам в положении. Это позволяет имплицитно предполагать, что образ беременной женщины по-прежнему считался сакральным, его изображение – сугубо интимным, а значит, в широких кругах недопустимым.

Доказательством депривации вида беременной стал спор, возникший в 1880‐х годах в педагогических кругах[1388]. Следует отметить, что новым явлением в повседневной жизни города было занятие беременных женщин профессиональным трудом, среди которого доминировало учительство. Большая часть учительниц женских гимназий – дворянки. Зачастую учительство являлось единственным средством их содержания, в связи с чем, находясь в положении, они продолжали работать. Возможность трудиться беременным давал министерский циркуляр от 28 августа 1880 года, по которому замужество не являлось препятствием для учительства, однако там была существенная оговорка: