Человек с двумя жизнями. 33 мистические, бьющие в самое сердце, истории о войне

Красное солнце клонилось к западу; горизонтальные лучи подсвечивали стволы огромных сосен. Золотистая дымка постепенно темнела; наконец свет и тень смешались в трудноразличимых синеватых сумерках.

Рядовой Грейрок встал, осторожно огляделся по сторонам, вскинул ружье на плечо и зашагал к лагерю. Через полмили ему попались лавровые заросли. Вдруг из их середины вылетела птичка и, сев на ветку росшего рядом высокого дерева, извлекла из своей грудки такие радостные звуки, какими Божье создание возносит хвалу своему Создателю. Птичке не нужно прилагать большого труда – достаточно раскрыть клюв и вздохнуть. Однако человек вдруг замер на месте, точно громом пораженный. Он остановился, выронил ружье, закрыл лицо руками и зарыдал, как дитя! В тот миг на него нахлынули воспоминания детства. Он снова жил на берегу большой реки, вдали от Зачарованной Земли! Усилием воли он взял себя в руки, подобрал ружье и, вслух называя себя идиотом, зашагал дальше. У самых густых зарослей он увидел небольшую поляну. На ней на земле лежал человек в сером мундире. Он лежал навзничь, раскинув руки в стороны. На груди засохло небольшое пятно крови. Его бескровное лицо было запрокинуто вверх. Грейрок увидел свое отражение. Он нашел еще теплое тело Джона Грейрока, погибшего от огнестрельной раны! Он нашел свою жертву…

Когда несчастный солдат опустился на колени, проклиная Гражданскую войну, птичка, звонко певшая на дереве у него над головой, замолчала и, окруженная алыми закатными лучами, тихо улетела прочь в мрачную лесную чащу. На вечерней перекличке в лагере федералов Уильям Грейрок не отозвался на свое имя, и больше его никто не видел.

Джордж Терстон

Джордж Терстон был первым лейтенантом и адъютантом при штабе полковника Бро, командира бригады федеральных войск. Полковник Бро, будучи старшим по званию, принял на себя временное командование бригадой после тяжелого ранения бригадного генерала, которого отправили в отпуск, на лечение. По-моему, раньше лейтенант Терстон служил в полку у Бро, в штабе которого наверняка остался бы, доживи он до возвращения бригадного генерала. Адъютанта, чье место занял Терстон, убили в бою. Назначение Терстона стало единственным изменением в штабе после смены командования. Мы его недолюбливали за необщительность. Впрочем, последнее больше замечали другие, а не я. И в лагере, и на марше, и в казармах, и в палатках, и на бивуаке я, будучи инженером-топографом, работал без устали. Весь день я проводил в седле, полночи чертил карты. Работа была рискованной. Чем ближе мы подходили к вражескому расположению, тем более ценными становились мои полевые наброски и карты, которые я рисовал на их основании. В таком деле человеческая жизнь считалась мелочью по сравнению с возможностью нарисовать дорогу или найти мост. Иногда на укрепленные пехотные заставы посылались целые кавалерийские эскадроны, с тем чтобы за короткий промежуток между атакой и неизбежным отступлением я мог нанести на карту брод или пометить перекресток двух дорог.

В английском и валлийском захолустье с незапамятных времен сохранился обычай «отбивания границ» прихода. В определенный день года все жители деревень выходят из домов и, выстроившись друг за другом, идут по границе прихода, переходя от одной вехи к другой. В самых важных местах мальчишек порют розгами, чтобы они запомнили границы своей родной земли даже после смерти. Их окружают большим почетом. Наши частые вылазки против застав конфедератов, патрулей и разведывательных отрядов имели, кстати, ту же образовательную ценность; они навсегда закрепляли в моей памяти яркую картину местности. Такая картина часто заменяла собой эскизы, которые приходилось набрасывать под треск карабинов, звон сабель и цокот копыт. Наблюдения, сделанные в ходе таких ожесточенных стычек, были вычерчены кровью.

Однажды утром я во главе отряда готовился к вылазке более рискованной, чем обычно. Вдруг ко мне подскакал лейтенант Терстон и спросил, не против ли я того, чтобы он меня сопровождал, – полковник дал ему разрешение.

– Совсем не против, – довольно ворчливо ответил я, – но в каком качестве вы поедете? Вы не инженер-топограф, а моим эскортом командует капитан Берлинг.

– Я поеду как зритель, – ответил Терстон.

Сняв портупею и достав из кобуры пистолеты, он передал их денщику и велел отвезти в штаб. Я сразу понял, что ответил грубо, но, не придумав, как извиниться, промолчал.