Человэльф

– До заката. Письменный приказ, – повторил сержант Дерек, словно вбивая гвозди слов в свой мозг, чтобы не забыть. – Или сделка расторгнута. Пусть на острове нет деревьев – я удавлю их обоих гарротой. Ты знаешь, крошка, что такое гаррота?

– Наверное, что-нибудь ужасное, – обреченно вздохнула Катриона.

– Необыкновенно ужасное! – радостно подтвердил сержант Дерек. – И, главное, все очень просто. Петлю с палкой накидывают на шею преступнику, а затем начинают палку закручивать. Его шейные позвонки хрустят и дробятся, как стекло под ударами камня! Правда, адмирал Сибатор предпочитал каталонскую гарроту. В ней вместо веревки металлический обруч, который приводится в движение винтом с рычагом сзади. А сам винт снабжён остриём, которое при повороте постепенно ввинчивается в шею осуждённого и дробит ему шейные позвонки. Однако, при всем моем уважении к адмиралу, мне лично каталонская гаррота кажется слишком гуманной. Жертва умирает намного быстрее…

Слушать дальше Катриона уже не могла. Она почувствовала, как тошнота подступает к ее горлу, и, зажав рот рукой, выбежала из комнаты.

Вслед ей раздавался довольный смех сержанта Дерека.

Глава 37

По милостивому разрешению сержанта Дерека, который самовольно взял на себя роль диктатора острова Эйлин Мор, Катриону на катере доставили на остров Льюис. Отсюда на вертолете она добралась до аэропорта. Короткий перелет – и она была в Париже. Здесь, на одной из тихих улочек, в небольшом уютном особнячке расположилось посольство государства Эльфландия, полномочным представителем которого она числилась. На взгляд Катрионы, слишком далеко от острова Эйлин Мор, но так захотела Алва, а премьер-министр Лахлан никогда не спорил с женой. Своей должностью он во многом был обязан ей, и не забывал об этом. Катриона не вдавалась в подробности, но однажды она услышала невзначай, что в свое время Алва была очень дружна с эльбстом Роналдом, после чего и последовал небывалый карьерный взлет ее мужа. Она не стала никого расспрашивать, даже саму Алва, а постаралась поскорее забыть об этой, по ее мнению, гнусной сплетне. Однако факт оставался фактом – Лахлан трепетал перед своей женой, и все это знали.

Когда Катриона добралась до Парижа, было еще очень рано. Уже не утро, но премьер-министр никогда не появлялся в своей резиденции раньше полудня. Алва любила разнообразные ночные развлечения, которые предлагал этот город, а Лахлан всегда ее сопровождал, когда она брала его с собой. Поутру после таких изматывающих бессонных ночей приходилось подолгу отсыпаться. Чтобы не было кривотолков, все остальные дни он тоже по утрам работал дома. Вернее, в номере одной из самых шикарных в Париже гостиниц, где они жили с Алвой. Алве нравилось жить в гостиницах, где ей не надо было заботиться о домашнем уюте.

Но в гостиницу Катриона идти не хотела. Там она обязательно встретила бы скучающую Алву и потеряла бы слишком много времени, пытаясь объяснить, почему не может составить ей компанию на эту ночь, обходя злачные места Парижа. Сказать правду было невозможно, а врать… Катрионе казалось, что если она начнет врать, как часто делала это прежде, то это бросит мрачную тень на ее отношения с Борисом. А они были слишком светлые, эти новые для нее отношения. Солнечные, сказала бы она, если бы так не страшилась солнца.

В ожидании полудня Катриона решила пройти по тем местам Парижа, где она никогда не бывала с Алвой, да и не могла быть, учитывая вкусы жены премьер-министра. Начала она с моста Аршевеше. По перилам моста, по всей его длине, были развешаны дверные замки и разноцветные ленточки, которые оставили здесь влюбленные, приезжающие в Париж из всех уголков мира. Катриона дала себе слово, что однажды здесь появится их с Борисом замочек в форме сердечка, ключик от которого они бросят в воды Сены, чтобы их союз навеки остался нерушимым.

Затем Катриона совсем было решилась пройти в Сакре-кер на Монмартре, где в базилике Святого Сердца стояла статуя Святого Петра. Она слышала, что если произнести мысленно свое заветное желание и погладить ногу у статуи, то мечта непременно исполнится. Но в последнее мгновение она все-таки передумала, посмеявшись над дикими суевериями людей, которые, в общем-то, еще так недалеко ушли от своих пещерных предков, взывающих к каменным, грубо обтесанным идолам. Эльфы не просили у Великой Эльфийки ничего, они бескорыстно поклонялись ей. Вместо базилики Катриона свернула к Стене Любви, стоявшей там же, на Монмартре.