Человэльф

Она увидела выщербленную от времени сорокаметровую кирпичную стену, расписанную любовными признаниями, как ей говорили, на 311 языках мира. Эльфийка специально пересчитала их, и убедилась, что это было правдой. Среди них она обнаружила даже признание, высеченное шрифтом Брайля для слепых, а еще фразу «Я тебя люблю» на языке знаков. Она хотела написать ту же самую фразу на языке эльфов, но потом подумала, что лучше подождать того дня, когда они придут сюда с Борисом. И, может быть, даже выпустят в небо белых голубей – эта возможность выпадает лишь раз в год, в День святого Валентина, который люди отмечают как всемирный праздник влюбленных. Но если они окажутся у Стены Любви в любой другой день, пообещала сама себе Катриона, то все равно запустят голубей. Она не собиралась слепо подчиняться человеческим суевериям.

Стоя у Стены Любви, она услышала красивую легенду о том, как некий человек, композитор, с трудно произносимым именем Фредерик Барон, имел необычную привычку – коллекционировать слова «Я тебя люблю» на разных языках. У него даже был блокнот, куда он просил иностранцев, которых встречал, записывать эту фразу на их родном языке. Десять лет он посвятил этому. А затем записи из блокнота композитора были увековечены на Стене Любви.

Катриона ни на минуту не поверила в правдоподобность этой легенды, которую нескольким внимательно слушавшим ее туристам с черной глянцевой кожей и выпяченными красными губами рассказывала маленькая шустрая старушка, чем-то похожая на Скотти. По ее разумению, не мог человек целых десять лет своей очень короткой жизни посвятить такому занятию. Это было бессмысленной тратой времени. Когда же он, в таком случае, писал музыку? Вероятно, подумала Катриона, старушка просто пыталась подзаработать на доверчивых туристах, которые сочли бы себя ограбленными, если бы их не напичкали подобными историями. По возвращении домой туристы будут рассказывать их своим восхищенно и завистливо ахаюшим друзьям и знакомым, и это в какой-то мере компенсирует им траты на путешествие. Катриона понимающе улыбнулась старушке, та улыбнулась ей в ответ из-под своей старомодной широкополой шляпы, напоминавшей цветочную клумбу, и они, словно став соучастниками какого-то тайного заговора, разошлись в разные стороны.

Катриона перешла по Малому мосту через Сену. Всего в Париже приблизительно сорок мостов, но это был самый короткий и в то же время, быть может, самый старинный мост в Париже. Его построили еще в эпоху Юлия Цезаря. Катрионе в архитектуре и искусстве нравилось все древнее, или, как называли этот стиль люди, ретро. Возможно, потому что сама она была не так уж молода, с точки зрения тех же самых людей.

Подумав об этом, и вдруг припомнив юный возраст Бориса, Катриона опечалилась. Но грустила она недолго, только до La Maison du Chocolat, где подавали самый вкусный, по ее мнению, шоколад в Париже. Именно здесь, в один из редких вечеров, которые Катриона проводила не дома или в библиотеке, она случайно познакомилась с Алвой. Той пришла в голову прихоть отведать сладкого перед тем, как пуститься в привычный ночной вояж по злачным местам столицы Франции. Эльфийки, признав друг друга среди людей, разговорились. Катриона рассказала Алве много интересного о шоколаде, а Алва ей – о ночной жизни Парижа. После этого они еще несколько раз, уже по предварительному сговору, встречались в этом же кафе и подружились, насколько это было возможно для таких разных натур. Затем Алва рекомендовала новую подругу своему мужу, и судьба Катрионы переменилась. Из вечной затворницы она превратилась в полномочного представителя посольства Эльфландии.

За чашкой горячего шоколада Катриона вспомнила о Bateaux Mouches. Романтический ужин вдвоем с Борисом на теплоходе, курсирующем по Сене, с прекрасным видом на вечерние набережные Парижа, показался ей замечательной идеей. Обдумывая ее, а, вернее, мечтая, Катриона не заметила, как наступил полдень. Пришлось от грез возвращаться в реальность.

Резиденция премьер-министра встретила Катриону прохладой вестибюля и гулким эхом, заметавшимся под высокими сводами старинного особнячка, когда она вошла с улицы. У подножия широкой лестницы, которая вела на второй этаж, где располагался кабинет премьер-министра, стоял Грайогэйр. Поздоровавшись с ним, Катриона хотела пройти мимо, но гном остановил ее.

– Постой, – сказал он. – Ты к кому?

– Это я, Грайогэйр, – удивилась Катриона. – Ты меня не узнал?

– Это не ответ на мой вопрос, – сухо произнес он.

– К премьер-министру. Теперь можно пройти?

– Премьер-министра нет, – не шелохнулся Грайогэйр, по-прежнему загораживая ей дорогу. – Я не знаю, когда он вернется.

Катриона с досадой прикусила губу. Она уже жалела, что не пошла сразу в гостиницу, а прогуляла несколько часов по городу.

– Хорошо, тогда я подожду повелителя Лахлана в его приемной, – сказала она. – Если ты не возражаешь.

Но Грайогэйр оставался таким же непреклонным.