Через пропасть в два прыжка

— Да. — Она замолчала, а потом испытующе посмотрела на Вашко и наконец решилась. — Знаете, в ту ночь разбились инъекторы. Все сразу. Они в коробке лежали. Скажите, а отчего он умер? Вы знаете? Говорят, вскрытие уже было.

— Заключение — от сердечной недостаточности. А что такое инъекторы?

— Инъекторы? Вроде шприца, но без иголки. От сердца умер? — Девушка медленно, задумчиво покачала головой из стороны в сторону. — Не думаю…

— Отчего так? — поднял лицо Вашко. — У тебя есть сомнения?

— Я видела его лечебную карту, привезенную из поликлиники к нам, — он никогда не жаловался на сердце. И заключения по кардиограммам хорошие. Ничего такого опасного.

— Ира, вы проходили глюкозиды? Что это такое?

— Глюкозиды? — она принялась поправлять воротник кофты. — А какой вас интересует?

— А они что, разные? — абсолютно не подозревая наивности своего вопроса, поинтересовался Вашко.

— Мы их изучали в прошлом семестре. А зачем это вам?

— Праздный интерес, — попытался отшутиться Вашко, но ему это не удалось.

— Это имеет отношение к Тушкову?

— Самое отдаленное… Для чего они нужны?

— В малых дозах могут применяться как лекарство.

— Ав больших?

— В больших — яд.

— У вас в аптечке есть эти самые «зиды»?

— Если и есть, то где-нибудь у главного… Эти лекарства на особом учете.

— А что эти самые инъекторы? Они в дефиците? Откуда они у вас и как разбились?

— Наверное, случайно задела, когда услышала стук двери… Они не дефицитные, а, как сказать, опытные что-ли… Там лекарство в баллончик закачивается, а потом к телу прикладываешь, дергаешь за крючок и оно в сжатом виде вводится. Это без иглы — от СПИДа можно уберечься.

— Непонятно, — неопределенно заметил Вашко. — Тебе не очень попало?

— Нет. У нас их много — у главврача.

— Что ж, спасибо, что пришла. Давай отмечу пропуск.

Он проводил девушку до двери и, вернувшись к столу, долго сидел над разлинованным листом бумаги. Взяв карандаш, он вывел жирный знак вопроса на клеточке «пятница», а чуть ниже вписал: «Уланов — референт — Тушков — пятница — отгул», «Панчин — шахматист — Тушков — пятница — играли»… Подумав секунду-другую, Вашко продолжил линии и образовал еще целую сесть квадратов, последним из которых был день смерти, утренние часы. В этом квадрате он написал лишь одно слово «глюкозиды» и поставил знак вопроса.

Телефон взорвался долгим требовательным звонком. Вашко от неожиданности вздрогнул.

— Шеф! — голос Лапочкина срывался от нетерпения. — В его квартире горит свет и на двери сорвана печать…

— Что? — заорал в трубку Вашко. — Наблюдай за входом и выходом. Еду!

Он исчез из кабинета столь стремительно, что даже не убрал со стола расчерченный лист бумаги, не запер дверь, что с ним случалось крайне редко.

9. СИТУАЦИЯ ОСЛОЖНЯЕТСЯ

Было уже четверть седьмого, когда Вашко миновал всегда продуваемую арку. Он поднял воротник плаща, на секунду застыл на месте, в нерешительности оглядел двор, потом посмотрел на окна дома, потом снова осмотрел двор.

На пыльной лестнице он замер, делая вид, что раскуривает сигарету, два или три раза останавливался, в надежде услышать шаги Лапочкина. Увидел он его, лишь поднявшись к бывшей Тушковской квартире — Евгений стоял на лестничной площадке у окна.

— Кто входил? Кто выходил?

— Никак нет…

Вашко подошел к двери. Бумажка с блеклой печатью, разорванная точно посередине, колыхалась ветерком, едва вырывавшимся из щели двери. Потрогав пышные усы, Вашко подергал за ручку. Дверь была заперта изнутри. Осмотрев замок, Вашко не обнаружил ни малейших следов взлома. Похоже, работали ключом или хорошо сделанной отмычкой, не оставившей соскобов или царапин. Посмотрев на замершего рядом в полной готовности Лапочкина, Иосиф Петрович решительно нажал кнопку звонка. За дверью раздалась призывная соловьиная трель. Реакции не последовало — ни шагов, ни шорохов. Вашко нажал кнопку еще раз. Ответа никакого. Нашарив в кармане связку отмычек, он осторожно открыл замок. Дверь бесшумно отворилась. В прихожей горел свет. На коврике под вешалкой неряшливо валялись измазанные чем-то желтым, похожим на глину, женские сапоги. В коридоре, перегораживая проход, стояли два больших, перехваченных широкими ремнями, чемодана.

Бесшумно скользнув мимо Вашко, Лапочкин проник в комнату, где, так же, как и в коридоре, горела люстра. На кровати Тушкова, накрывшись с головой одеялом, кто-то спал. Приблизившись к кровати, Лапочкин осторожно дотронулся до плеча спящей. Раздалось невнятное мычание, больше похожее на стон. Евгений потряс сильнее.

— М-м-м… — послышалось бормотание, потом из-за покрова показалась всклокоченная голова. — Что вы здесь делаете? — испуганно произнесла женщина.

— Что вы здесь делаете? — недовольно вырвалось у Вашко.

— Ирина Сергеевна? — испуганно и вместе с тем восторженно произнес Евгений. — А я уж и не знал, где вас искать…

Дочь Тушкова медленно посмотрела сначала на Евгения, назвавшего ее по имени, потом на застывшего, теребящего усы, Вашко.