Черная невеста

– Говорят, королевская чета готова официально объявить о том, что Ее Высочество ждет ребенка, – сказала вдруг Дженни.

Она сидела с хмурым видом уже несколько минут.

Дженни вообще была всем недовольна со дня, как ее наказали за платье, особенно если приходилось терпеть рядом Флоренс.

Чаще она отговаривалась головной болью или делами, придумывая многочисленных подруг по переписке или желание поупражняться в живописи, пока сад еще не отцвел, но все, включая леди Кессиди, понимали, что происходит. Сегодня она изволила выйти из пещеры, как выразилась Матильда, и сидела, щурясь, будто кошка на слишком яркий свет.

– С каких пор тебя интересует королевская чета? – спросила леди Кессиди.

– С тех, дорогая матушка, как в этом доме стало сложно и неуютно, – отозвалась Дженни. – Куда приятнее наблюдать за тем, как счастлив кто-то, кому на роду написаны богатство и благополучие. И верить, что, может быть, и тебе перепадет немного волшебной пыли.

Леди Кессиди удивленно наклонила голову. Матильда издала сдавленный смешок:

– А уж тебе-то оно как перепадет, сестрица?

– Как-нибудь, – огрызнулась Дженни. – Та женщина в шатре, гадалка, помнишь? К которой мы ходили на весенней ярмарке? Она сказала, что если правильно мыслить, то мир вокруг начнет исполнять желания.

Матильда посмотрела не нее так, словно вместо слов изо рта Дженни выпрыгивали маленькие лягушки, как в сказке, и вдруг рассмеялась. Флоренс и леди Кессиди переглянулись: смех Матильды, искренний и громкий, удивил их обеих.

Дженни сконфуженно отбросила в сторону журнал и скрестила руки на груди. Она обиделась.

– Матильда, – ласково начала леди Кессиди. – Я рада слышать твой смех, но не кажется ли тебе…

– Той гадалкой была переодетая леди Фоксглоу! – Матильда вытерла слезы, брызнувшие из глаз. – Ну и дурочка ты, Дженни Силбер, раз не смогла распознать игру!

Дженни засопела. Казалось, еще одно слово – или смешок, усмешка, да даже тень усмешки! – и она вспыхнет и накричит на них всех.

Леди Кессиди собиралась уже вмешаться, но в дверь постучали: Розалин пришла сообщить, что гость, которого они ждут, обещал быть через полчаса. А значит, пора было собираться.

Леди Кессиди хлопнула в ладоши и обвела девочек деловитым взглядом.

– Флоренс, – сказала она мягко. – Иди умойся. Розалин поможет тебе привести себя в порядок. И не переживай, – добавила она, подойдя ближе и погладив Флоренс по волосам. – Это не экзамен и не испытание. В этот раз точно нет.

Лорд Найтингейл появился ровно в полдень. Он был один – никаких слуг или сопровождающих, только тяжелая трость, на которую этот сухой, хрупкий старик опирался. Герберт Найтингейл был худ и невысок, словно годы не только выбелили его волосы, но и иссушили тело. Дорогой костюм из отличного сукна сидел на лорде Найтингейле неплохо, но Флоренс почему-то казалось, что в этом сюртуке и жилете он похож на юнца, только что вылетевшего из отцовского гнезда.

Обед прошел по-деловому тихо. Флоренс наблюдала за тем, с кем скоро окажется связана узами брака. А он, если и следил за ней, делал это незаметно.

Она вспоминала лорда Монтгомери – душевного и веселого, болтливого, интересного и яркого. Лорд Найтингейл почти все время молчал, отвечая лишь на прямо заданные вопросы. Голос его был спокойным и по-стариковски тихим, но взгляд и суждения – ясными. А еще он мало ел и отказался от вина, попросив налить в бокал чистой воды без добавок.

– Я слышал, у вас скоро день рождения, мисс Голдфинч? – спросил лорд Найтингейл как бы между делом.

– Да, – сказала Флоренс. – Двадцатого сентября.

– Вы бы предпочли провести этот день с семьей или с подругами? – Лорд Найтингейл смотрел на нее исподлобья, постукивая по скатерти кончиком ножа.

Флоренс задумалась. Все последние дни рождения она встречала в пансионе, в кругу тех, кого не могла назвать подругами. Это были приятельницы, соседки по дортуару, милые, славные, но чужие для нее девушки. Кусок яблочного пирога на завтрак, освобождение от занятий и веселая песенка вечером – вот чем были ее дни рождения.

– Пожалуй, с семьей, – сказала она осторожно.

Лорд Найтингейл кивнул – ее ответ словно бы устроил его.

– А будете ли вы рады видеть меня в этот день? Как часть своей семьи, – спросил он.

Бенджамин закашлялся. Дядя Оливер вдруг выпрямил спину и посмотрел на Флоренс как наставник, ученик которого проваливает экзамен у уважаемого профессора.

– Если вы готовы стать частью моей семьи, – ответила Флоренс, чувствуя, как во рту пересыхает, – то почему бы и нет?

Лорд Найтингейл снова кивнул. Они оба знали, к чему все идет, и остальные за столом тоже. К чему такие вопросы? Или он пытается узнать то, что нельзя спросить прямо?

Флоренс нервно выдохнула и отвела взгляд.

Тарелку с жареной форелью сменил десерт – ягодное суфле со сливками, на столе появился чай.

– Нет, леди Кессиди, я верю, что ваша кухарка знает толк в десертах, – сказал лорд Найтингейл, посмеиваясь. – Но, боюсь, даже овсяный пудинг – это не то, что я в мои годы могу себе позволить.

– Ваши годы еще не… – попыталась возразить леди Кессиди с любезной улыбкой.