Чернила и огонь

Прежде чем мне удалось найти ответ, который бы меня устроил, мы присели на скамейку, с которой открывался хороший вид на книжный магазин. Олег не сводил глаз с обгоревшего помещения, словно мог разглядеть в его руинах что-то, что ускользало от простых смертных. Задумавшись, я попыталась представить, что ответила бы Марла, если бы я поделилась с ней своими сомнениями. Возможно, обесценила бы их и назвала бы меня параноиком. Сказала бы мне, что я вижу призраков там, где на самом деле нет ничего, кроме обыденности и рутины.

– Стратос вел бизнес с этим книготорговцем, – рассуждал Олег. – Когда тот рассказал ему об «Испанском Парнасе» и о том, что ты хотела бы с ним познакомиться, он понял, что его вот-вот разоблачат. Поэтому он решил покончить с ним и уничтожить все следы, которые помогли бы нам раскрыть его личность.

Он намекал на то, что мое вмешательство могло положить начало череде событий, кульминацией которых стал пожар в книжном магазине и, вероятно, смерть Хуана Мануэля. Я хотела ответить ему, что это несправедливо. Что нельзя так легкомысленно винить меня в том, что произошло. Тем не менее его лицо выражало такую решимость, что я поняла: я вряд ли смогу убедить его в обратном, так что не стала высказывать своих возражений.

– Он поджег магазин, чтобы замести следы, – предположил Олег.

– Сомневаюсь, что достаточно сжечь здание, чтобы скрыть улики. У полиции есть способы выследить кого угодно.

Он скривил губы в выражении, которого я сначала не могла понять, но в конце концов определила как улыбку. Самую потерянную и печальную из тех, что я когда-либо видела.

Я задумалась, что он мог от меня скрывать. Что-то, что он не рассказал мне о себе, подстегивало его решимость найти Стратоса и положить конец череде смертей, которая за ним тянулась.

Какое-то время мы не делали ничего, только сидели, глядя на погибший книжный магазин. Любопытные прохожие начали расходиться, и в какой-то момент возле лавки осталась только одна девушка, которая, как и мы, не решалась оттуда уходить.

– Ублюдок, – прошептал Олег.

Впрочем, я не стала обращать внимания ни на него самого, ни на ненависть, которая, казалось, исходила из самой глубины его существа. Вместо этого я продолжила изучать ту девушку. Ее плечи начали подрагивать от рыданий и отчаяния.

На вид ей было меньше тридцати лет, а волосы ее были собраны в удобный конский хвост. Она была одета с ног до головы в черное, что могло быть простым совпадением, однако я в этом сомневалась.

Моя уверенность в том, кем была эта девушка, крепла с каждой секундой.

Встав со скамейки, я подошла к ней. Олег остался сидеть, и я подумала, что это к лучшему.

Заметив мое приближение, молодая женщина поспешила стереть слезы, как будто ей вдруг стало стыдно, что кто-то увидел, как она плачет.

– Мне жаль, – промолвила я.

Она приняла мои соболезнования кивком головы, который развеял все сомнения, что у меня оставались. Мы стояли там, рядом друг с другом, созерцая катастрофу, произошедшую с книжным магазином. После нескольких минут молчания девушка издала тихий, почти неслышный вздох. Я восприняла его как приглашение и решила этим воспользоваться.

– Меня зовут Грета.

Она кивнула, и у меня возникло ощущение, что ей на спину кто-то не церемонясь взвалил каменную плиту весом в несколько сотен килограммов, придавив ее меланхолией и одиночеством.

– Росио, – представилась она и указала рукой на книжный магазин. – Он был моим отцом. – Сказав это, она на меня даже не взглянула, ограничившись тем, что произносила вслух неопровержимый факт, будто ей просто нужно было дать ему выход – и неважно, кто ее услышит. – Этот магазин был делом всей его жизни, – добавила она. – Он всегда говорил, что ждет не дождется выхода на пенсию, но я убеждена, что на самом деле его приводила в ужас перспектива покинуть это место.

Слезы, беззвучные и крупные, полились из ее глаз. Мне вдруг стало неловко от того, что эта девушка мне так доверилась, но я ведь ей не навязывалась: если она решила поделиться со мной этими откровениями, то только потому, что сама этого захотела. Возможно, она даже нуждалась в этом, чтобы выпустить свою боль.

– Знаете, он ведь был очень популярным. Библиофилы и читатели со всего мира знали его, уважали и заходили сюда всякий раз, как бывали в городе, чтобы заключить сделку или просто поздороваться. Среди его поклонников был даже сам Реверте.

У меня возник соблазн спросить, какого Реверте она имела в виду, впрочем, мне показалось, что вряд ли существуют какие-то варианты, кроме самого очевидного. Вместо этого я сделала вдох и сформулировала мысль, над которой уже какое-то время размышляла.

– У нас с ним была назначена встреча. Было одно дело.

– Вы знали моего отца?

– Нет, но как раз сегодня собиралась с ним познакомиться. Я собиралась продать ему один старинный экземпляр для его клиента.