Черно-белая история

Я вновь протянул руку к ладье, погладил ее теплые деревянные бока и вздрогнул от неожиданного грохота. Это содержимое коробки рассыпалось по столу. Пластмассовые детальки разлетелись по всей столешнице, несколько штук упали на пол. Не обращая на меня внимания, толстяк сгреб все в одну большую кучу, расстелил инструкцию и, громко сопя, принялся собирать игрушку.

Я вернулся к шахматам, не забывая время от времени украдкой поглядывать на своего нового соседа. Пожалуй, стоит рискнуть. Ладья заняла новую клетку, ту, где только что стоял черный конь, а черная пешка зато перескочила на место слона. Положение на доске становилось интересным. Я с головой погрузился в партию, и когда за столом вдруг раздался тихий незнакомый голос, то чуть не подскочил от удивления.

— Молчи, говорить буду я. Не отвечай, только слушай.

Во все глаза я уставился на парня.

— Идиот, не пялься на меня, — прошипел он, продолжая быстро-быстро нанизывать пластмассовые шестеренки на ось. — Они могут наблюдать за нами.

Я открыл рот, собираясь спросить, кто «они»…

— Молчи, — быстро приказал пацан сквозь зубы. — Если заговоришь — они увидят, а это нам совсем не нужно. Смотри на свою доску.

Хоть я и был крайне удивлен, но повиновался.

— Вот так-то лучше, — облегченно выдохнул он.

Громко сопя, мальчуган скрепил вместе еще несколько пластмассовых брусочков и пробурчал:

— Надо тебе кое-что рассказать. Не здесь. Я приду в одиннадцать часов.

Его руки проворно мелькали, складывая, завинчивая, соединяя. Вскоре на столе появилась летающая тарелка с растопыренными ногами и рукой-манипулятором сверху. Парень удовлетворенно хрюкнул, повертев ее в руках, затем встал и молча направился к выходу.

* * *

Часы, выведенные на экран монитора, показывали пятнадцать минут десятого. Я валялся на кровати с раскрытым томиком Ницше. Неужели мама не смогла найти другое чтиво для сына, стоящего одной ногой на пороге сумасшедшего дома? Или, наоборот, творение человека, который свел себя с ума, было мне намеком? Но мою голову занимали отнюдь не мрачные рассуждения философа. Что это было, там, в зале? Может, все эти речи предназначались вовсе не мне? Или все-таки мне? Не спроста же этот странный пацан подсел за мой стол, хотя мы с ним совершенно не знакомы… Но как он придет ко мне в одиннадцать часов, ведь нам не разрешают выходить из комнат? И даже если придет, то я все равно не смогу его пустить, я просто не знаю, как открыть дверь. Вчера я исследовал замок — что снаружи, что изнутри его можно открыть только специальным электронным ключом, лежащим в кармане Ирмы.

Вопросов у меня накопилось множество. Примерно столько же, сколько деталей в конструкторе летающей тарелки, что осталась стоять на столе в зале. Конечно, сохранялась немаленькая вероятность розыгрыша — пацан просто решил посмеяться над новичком. Дескать, я буду думать, ждать… Но что-то мне подсказывало: он был вполне искренен. Да и если рассуждать логически: прикол хорош, когда можно исподтишка проследить за недотепой. Но если мальчуган не придет, то возможности наблюдать за мной у него не будет. А если придет, то это уже не прикол.

Я вяло перелистывал страницы — все равно никакие философские мудрствования не шли на ум — и время от времени кидал нетерпеливые взгляды на часы в ожидании часа Х.

Когда большая и маленькая стрелки сошлись на цифре одиннадцать, мое напряжение достигло апогея. Лежать я уже не мог. Я нетерпеливо мерил напольный ковер шагами. Пять шагов вперед, поворот, три в сторону. Еще пять шагов вперед, поворот…

Но вот стрелка дернулась и перескочила на следующее деление. Я подошел к двери и прислушался — тихо. Ну что ж, с прискорбием вынужден констатировать, что ты, как последний лох, попался, сказал я себе. Почему-то было гадко. Я сел на кровать и почувствовал, что проваливаюсь в сон…

Пробуждение вышло тягостным и долгим. Я не сразу пришел в себя, а затем несколько минут лежал, не в силах пошевелиться. Такое со мной было впервые. Хотя нет… Точно также я не мог пошевелиться там, на мосту…

Перед моими глазами все еще стояли картины сна — покинутый чердак с одиноким креслом и катящийся ко мне мяч. Здесь царило полное запустение. Лишь пыль, играющая в лучах золотистого света, была единственным обитателем этого места.

Я моргнул и слегка повернул голову. В тусклом свете ночника смутно угадывалась обстановка комнаты. Но что-то изменилось. И я никак не мог понять что. Щурился, безуспешно пытаясь что-либо разглядеть в полутьме. Напрягал слух, стараясь уловить едва заметные шорохи. Наконец оцепенение разжало свои когти, и я смог пошевелиться.

В моей комнате кто-то был. Со стороны стола слышались возня и сопение.

— Какого лешего ты роешься в моих вещах?

Темный силуэт за письменным столом вскочил, заполошенно метнулся к двери, выронив книгу. Но быстро взял себя в руки и вновь уселся на стул.

— Вот уж не думал, что ты будешь читать этого неудачника, — ответил мне мальчишеский голос.

— А я и не читал, — сказал я.

Осторожно сгибая ноги, я уселся на кровати.

— А чего она тогда открытая лежит? — ехидно осведомился гость.