Чернобыль: История ядерной катастрофы

Первый заместитель министра внутренних дел Украины Василий Дурдинец, координировавший работу милиции из Киева с первых минут после получения сигнала о пожаре, впоследствии вспоминал, что о повышении уровня радиации он узнал только в районе полудня 26 апреля. Командование сил гражданской обороны хранило молчание. Когда рано утром начальник штаба гражданской обороны Чернобыльской АЭС Серафим Воробьев дозвонился до начальника штаба ГО Киевской области, тот первым делом поинтересовался, потушен ли пожар. «Да что пожар! – воскликнул Воробьев. – Здесь общая авария! Об-ща-я! Надо оповещать население!» В ответ киевский начальник пустился в крик: «Паникер! Ты думай, что говоришь! За такой доклад голову оторвут». Воробьев тем не менее настаивал, что ситуация чрезвычайно серьезна: «Прибор ДП-5 [дозиметр] зашкаливает! Более 200 рентген в час». Но его не услышали. Впоследствии запись в журнале входящих звонков была сфальсифицирована: уровень радиации занижен в десять раз, а время звонка Воробьева в штаб изменено на более позднее. Когда части гражданской обороны наконец прибыли в Припять, у них, по воспоминаниям председателя Совета министров Александра Ляшко, не было с собой приборов для измерения радиации[192].

Около девяти утра Дурдинец, который почти всю ночь провел у себя в министерстве, обзвонил руководителей республики с докладом о событиях прошедших суток. Известие о чернобыльской аварии было в докладе лишь одним из многих. Пост председателя Президиума Верховного Совета УССР – недопарламента, нужного исключительно для того, чтобы штамповать решения партийного руководства республики, – занимала Валентина Шевченко, которой тогда был 51 год. Позднее она вспоминала, что об аварии Дурдинец упомянул только в самом конце своего доклада. Он сообщил Шевченко, что на станции случился пожар и что его уже потушили (на следующий день в донесении МВД Центральному комитету говорилось, что пожар был потушен к восьми утра). «А как люди?» – спросила Шевченко. «Да ничего, – ответил замминистра. – Одни гуляют свадьбы, другие сажают огороды, третьи ловят рыбу на Припяти»[193].

Шевченко немедленно позвонила председателю Совета министров Александру Ляшко – тот был на рабочем месте и как раз обсуждал ситуацию на Чернобыльской АЭС с одним из своих заместителей. Еще раньше он распорядился начать мобилизацию автотранспорта на случай, если придется эвакуировать Припять. Для этого Ляшко задействовал республиканское МВД и войска гражданской обороны, которые также находились в двойном подчинении у Киева и Москвы. Когда начальник республиканского штаба гражданской обороны высказал опасение, что водителей автобусов будет трудно заставить выйти на работу с утра в субботу, Ляшко позвонил министру внутренних дел Ивану Гладушу и приказал силами милиции оповестить водителей о мобилизации. «Там серьезно?» – спросил Гладуш. «Этого не знаю, а вот мобилизацию и отправку автотранспорта в район ЧАЭС вместе со штабом ГО организуйте так, как это вы выполняли бы в условиях войны»[194].

Встревоженный известиями, поступающими из Москвы и от его собственных подчиненных, глава Коммунистической партии Украины и высший руководитель республики Владимир Щербицкий в десять утра собрал заседание республиканского политбюро. Информация из Припяти, переданная Виктором Брюхановым по партийным каналам, особого беспокойства не вызывала: пожар потушен, уровень радиации, хотя и повышен, остается в пределах нормы. «А не спешите ли вы? – спросил Щербицкий у Ляшко, который уже распорядился о мобилизации транспортных средств. – Прибудет комиссия, даст квалифицированную оценку, и тогда действуйте». Но Ляшко отказался отменять свое распоряжение. «Ну а если никакой эвакуации не потребуется, во что ваше мероприятие обойдется?» – поинтересовался Щербицкий[195].

Ляшко не уступил давлению партийного лидера. «Ничего, спишем расходы на учения по гражданской обороне. Потому что у нас был такой опыт – несколько миллионов спишем на гражданскую оборону». В конце концов Щербицкий дал свое согласие, но этого было недостаточно. Около одиннадцати Ляшко позвонил председателю Совета министров СССР Николаю Рыжкову, тот тоже разрешил мобилизовать, но пока что не использовать транспорт. «К четырнадцати часам мне доложили, что 1200 автобусов и 240 грузовых автомашин готовы», – рассказывает Ляшко.