Чернобыль: История ядерной катастрофы

Врачи далеко не сразу поняли, как лечить пострадавших от радиации больных. Сначала они решили отпаивать их молоком. Людмиле Игнатенко, жене пожарного Василия Игнатенко, одним из первых оказавшегося на больничной койке, знакомая врач сказала, что ее мужу нужно молоко, «много молока». «Но он не пьет молоко», – возразила Людмила. «Сейчас будет пить», – сказала врач. Вместе с Татьяной Кибенок, женой лейтенанта Виктора Кибенка, лежавшего в одной палате с Игнатенко, Людмила поехала за молоком в деревню. Вернулись они с шестью трехлитровыми банками молока – их должно было хватить на всю палату. Но и Василия Игнатенко, и остальных пожарных от молока страшно рвало. Только после этого врачи, до сих пор лечившие пожарных от отравления газами, стали ставить им капельницы, по всей видимости, с нитритами. И они, очевидно, помогали: вечером Василий Игнатенко даже смог подойти к окну[202].

Оператор Виктор Смагин в восемь утра сменил Александра Акимова и Леонида Топтунова в зале управления четвертым энергоблоком, а шесть часов спустя его с головной болью, головокружением и неукротимой рвотой на скорой доставили в санчасть. После двух часов внутривенных вливаний ему стало лучше. За эти два часа, по словам Смагина, в него влили три флакона жидкости. Когда закончилась последняя капельница, он захотел пойти покурить. Сигарет у него не было – при госпитализации забирали одежду и все личные вещи, – но выручили пришедшие его проведать друзья. Смагин из окна второго этажа сбросил веревку, а они привязали к ней пачку сигарет. В курилке он застал Александра Акимова и Анатолия Дятлова в компании других инженеров и операторов. После капельниц им стало полегче, и теперь они обсуждали возможные причины взрыва. Но капельницы помогли далеко не всем. Так, например, остался лежать Леонид Топтунов. Кожа у него была буро-коричневой от «ядерного загара», губы и язык отекли, говорить получалось с трудом[203].

Пожарных и операторов АЭС, получивших самые большие дозы радиации, поздним вечером 26 апреля отправили самолетом в Москву, не дав попрощаться с родными и близкими. Эвакуация проходила в крайней спешке, время вылета не сообщили даже семьям. Решение вывезти самых тяжелых приняла группа врачей и физиков, днем прилетевшая в Припять. Среди них были сотрудники подведомственного Министерству здравоохранения Института биофизики и Московской клинической больницы № 6, которая специализировалась на лечении лучевой болезни и располагала необходимыми специалистами и оборудованием. Заведующая клиническим отделом Института биофизики шестидесятидвухлетняя профессор Ангелина Гуськова занималась такими пациентами с 1949 года. В закрытом городе Челябинск-40, где построили первое советское предприятие по производству оружейного плутония, она в молодости лечила от лучевой болезни облученных инженеров, техников и… заключенных ГУЛАГа. Теперь ее коллеги прилетели в Чернобыль помогать пожарным и операторам АЭС[204].

Врачи из команды Гуськовой искали у пациентов симптомы острой лучевой болезни, которые обычно проявляются у людей, получивших дозу радиации выше 50 рентген. Для определения тяжести лучевой болезни врачи оперировали другими физическими единицами – греями. В греях измеряется доза ионизирующего излучения, поглощенного телом человека. 1 грей – это доза, при которой массе 1 килограмм передается энергия излучения в 1 джоуль. Соотношение грея и бэра зависит от типа ионизирующего излучения. В случае бета- и гамма-излучения 1 грей эквивалентен ста бэрам. Когда речь идет об альфа-излучении, 1 грей соответствует двум тысячам бэров[205].

Признаки острой лучевой болезни появляются при однократном воздействии дозы 50 или более рентген и поглощении 0,8 грея ионизирующего излучения. При слабой степени тяжести у больных отмечаются потеря аппетита, тошнота и рвота. У получивших более 50 греев симптомы возникают практически сразу и включают повышенную возбудимость, спутанность сознания, водянистый понос и иногда обмороки. У тех, кто получил от 10 до 50 греев, потеря аппетита, тошнота и рвота начинаются через несколько часов после воздействия радиации. У тех, кто получил от 1 до 10 греев, эти же симптомы развиваются в период от нескольких часов до двух суток. Во всех случаях радиация убивает стволовые клетки в спинном мозге, а при поглощении дозы от 10 до 50 греев гибнут также клетки желудочно-кишечного тракта. Когда доза поглощенной радиации превышает 50 греев, поражаются сердечно-сосудистая и нервная системы. У острой лучевой болезни три основные стадии. На начальной стадии проявляются первые симптомы; на второй, латентной, стадии больному становится лучше, и иногда кажется, что он выздоровел; на третьей, последней, стадии симптомы возвращаются и становятся тяжелее. Только пациенты первой категории, получившие меньше 10 греев, имеют 60-процентный шанс выжить. Пациенты второй и третьей категории обречены[206].