Чернобыль: История ядерной катастрофы

29 апреля, на следующий день после официального сообщения о Чернобыльской аварии, самолет компании Pan American с послом США на борту приземлился в Москве, а самолет «Аэрофлота» – в вашингтонском аэропорту Даллес. Это было знаменательное событие. Ранее, в декабре 1981 года, по инициативе администрации Рейгана прямое авиасообщение между США и СССР было прекращено в знак протеста против введения военного положения в Польше. Теперь оно наконец возобновилось в результате договоренности, достигнутой в ходе первой встречи Рейгана и Горбачева, которая состоялась в Женеве в ноябре 1985-го. На ней лидеры двух стран, присмотревшись друг к другу, решили, что принципиальные идеологические и мировоззренческие расхождения не должны мешать американо-советскому сотрудничеству[253].

Советскую делегацию, прибывшую рейсом «Аэрофлота», возглавлял заместитель министра гражданской авиации. В выступлении перед американскими журналистами он выразил надежду, что возобновление прямого авиасообщения будет способствовать развитию сотрудничества между двумя странами. Но значительно больше, чем перспективы межгосударственных отношений, журналистов интересовала Чернобыльская авария. Они хотели знать о масштабах катастрофы и о количестве жертв. Советский представитель растерялся: об аварии он знал гораздо меньше журналистов[254].

В тот же день в Америке было опубликовано первое сообщение, содержащее конкретные сведения об атомной аварии в Советском Союзе. «Масштаб происшествия, в результате которого в Скандинавию было перенесено существенное количество радиоактивного материала, пока не очень понятен, – писал в газете New York Times московский корреспондент агентства Associated Press Серж Шмеман. – Но, насколько можно судить по краткому сообщению, распространенному агентством ТАСС и зачитанному в вечерних теленовостях, речь идет о крупной аварии. А судя по использованным формулировкам, ситуация на атомной станции остается не вполне контролируемой». Шмеман писал, что скандинавские страны глубоко обеспокоены повышением уровня радиации. Он отмечал, что Советский Союз заявил об аварии «лишь спустя несколько часов после того, как Швеция, Финляндия и Дания сообщили об аномально высокой радиации в атмосфере над своей территорией»[255].

В тот же день – 29 апреля – советники по международной политике и национальной безопасности уведомили о Чернобыльской аварии президента Рейгана, когда он летел на своем самолете с Гуама на Бали на встречу с министрами иностранных дел Ассоциации государств Юго-Восточной Азии. Президентская администрация срочно создала рабочую группу для мониторинга информации об аварии и ее возможных последствий для США. Курировал группу вице-президент Буш, а непосредственно ее работой руководил Ли Томас, администратор Агентства по охране окружающей среды.

Первая разведсводка ЦРУ по Чернобылю также датируется 29 апреля. В ней аналитики разведслужбы называют Чернобыльскую аварию самой крупной ядерной катастрофой в истории и упоминают слухи о сотнях, а то и тысячах погибших в результате взрыва. В той же сводке разведчики признаются в профессиональной неудаче: до того как шведы сообщили о повышенном уровне радиации и Советский Союз сделал официальное заявление, они не располагали информацией о случившемся. «Мы обеспокоены тем, что в период, предшествовавший сообщению Швеции и почти одновременному с ним официальному заявлению Советского Союза, то есть на протяжении почти трех суток после взрыва, не поступало никаких разведданных о происшествии. Особенно тревожит тот факт, что авария произошла в районе, пристально наблюдаемом НАТО на предмет военных приготовлений противника. В причинах этого предстоит разобраться», – говорится в сводке ЦРУ[256].

На основе данных спутниковой разведки авторы сводки предполагали, что в разрушенном первоначальным взрывом реакторе продолжается горение графита, сопровождаемое выбросом в атмосферу новых порций радиации. Аналитики ЦРУ прогнозировали, что «обширные территории, расположенные с подветренной стороны от источника радиации, придут в упадок в связи с эвакуацией населения, закрытием предприятий и работами по дезактивации». Кроме того, они предсказывали «губительное воздействие радиации на сельское хозяйство, особенно на производство молочных продуктов», а также «загрязнение источников водоснабжения, в первую очередь Днепра вплоть до Киева». По мнению ЦРУ, сокрытие информации об аварии должно было нанести урон позиции Советов на международной арене: «Своевременно не сообщив об аварии, Советский Союз, по всей видимости, надолго оттолкнет от себя правительства и общественность стран Восточной и Западной Европы. Это заметно ослабит как его позиции на любого рода переговорах – от военно-политических до торговых, – так и эффективность связанных с ними пропагандистских мероприятий»[257].