Чернобыль: История ядерной катастрофы

Первой реакцией администрации Рейгана на известие о Чернобыльской аварии было предложение помощи. 29 апреля американская сторона передала его временному поверенному в делах посольства СССР в Вашингтоне, приглашенному в Государственный департамент обсудить вопросы ядерного разоружения. У советского дипломата запросили дополнительную информацию о случившемся, но он ею не располагал. Это дало Государственному департаменту США первый повод осудить советскую сторону за неготовность делиться важной информацией. «Тянуть с сообщением об аварии и предоставлять лишь обрывочные сведения – все это очень характерно для Советов», – заявил прессе представитель Государственного департамента. Надежд на то, что Советский Союз примет помощь от США, было довольно мало – особенно с учетом неоправданных подозрений, будто Чернобыльская АЭС задействована в военной ядерной программе[258].

На следующий день, 30 апреля, советские дипломаты передали Рейгану послание от Горбачева – он подтверждал, что авария имела место. «Советы сообщают, что из-за утечки радиоактивного материала им пришлось частично эвакуировать население с территорий, непосредственно прилегающих к атомной станции, – говорится в заявлении заместителя пресс-секретаря Белого дома Ларри Спикса. – Они указывают, что радиационная обстановка стабилизировалась и, наконец, что территория к западу, северу и югу от места аварии подверглась радиоактивному загрязнению». Далее в послании утверждается, что «уровень загрязнения в этих районах несколько превышает допустимые нормы, но не настолько, чтобы требовались специальные меры для защиты населения». По словам Спикса, правительство США добивалось от СССР более полной информации[259].

Недостаток достоверной информации о событии, которое американская разведка и СМИ США назвали крупнейшей ядерной катастрофой в мировой истории, очень скоро стал восполняться слухами. Уже 29 апреля московский корреспондент информационного агентства United Press International Джин Лютер Уайтингтон написал, что в результате взрыва 80 человек погибли на месте и еще 2000 – по пути в больницу. Эти цифры ему якобы сообщил по телефону неназванный источник в Киеве. Тот же источник, по словам Уайтингтона, утверждал, что из Припяти эвакуировано от десяти до пятнадцати тысяч человек. Таким образом, количество жертв было сильно преувеличено, а количество эвакуированных – преуменьшено. Тем не менее сообщение UPI с готовностью подхватили многие западные газеты. Эксперты Чикагской торговой палаты тут же сделали ставку на то, что радиация приведет в негодность значительную часть советской сельхозпродукции, и дефицит, возникший не только в СССР, но и в затронутых радиоактивными осадками странах Северной и Восточной Европы, потребует резкого увеличения американского сельскохозяйственного экспорта[260].

Советских эти слухи очень раздражали. Так, Владимир Фронин, журналист из состава делегации, приземлившейся 29 апреля в аэропорту Даллес, огорчился и, возможно, даже испугался, когда увидел, как Чернобыльскую аварию освещают ведущие американские телеканалы. С его точки зрения, это делалось нарочно, чтобы подорвать зарождающееся советско-американское сотрудничество. В опубликованном в советской прессе репортаже об апрельской поездке в США Фронин высмеивает утверждения, будто советские власти скрывали правду от собственных граждан. Враждебное, по его мнению, отношение к СССР со стороны американских средств массовой информации он противопоставляет советской реакции на гибель восьми астронавтов при крушении шаттла «Челленджер» в январе 1986-го: «Вспоминаем „Челленджер“, когда ни в нашей печати, ни в наших сердцах ничего, кроме сочувствия американцам, не было, и становится на душе горько»[261].

Позиция Фронина, как и режима, который он представлял, была уязвимой, поэтому ее приходилось постоянно защищать. Фронин, например, забыл упомянуть, что американцы сразу предложили помощь. При этом в советских средствах массовой информации и пропаганды лапидарное сообщение о Чернобыле сопровождалось бесконечными рассказами об атомных авариях в странах Запада. «Вслед за кратким заявлением о Чернобыльской аварии, – писал в New York Times Серж Шмеман, – ТАСС поведало о множестве инцидентов на американских АЭС, от Три-Майл-Айленд в Пенсильвании до Гинней в штате Нью-Йорк. По утверждению ТАСС, только в 1979 году американские борцы с ядерной угрозой зарегистрировали 2300 аварий и нештатных ситуаций»[262].