Чернобыль: История ядерной катастрофы

Традиционная для жителей всех советских республик боязнь сквозняков наполнилась новым смыслом. Прошло больше десяти дней после аварии и больше недели с тех пор, как радиоактивное облако достигло Киева, когда Министерство здравоохранения наконец обратилось к населению. Люди властям не поверили – официальное подтверждение давно циркулировавших слухов сочли признаком того, что ситуация ухудшается. Слухи с лихвой восполняли недостаток проверенной информации, и они были крайне тревожными.

Председатель Государственного планового комитета УССР и член правительственной комиссии Виталий Масол рассказывал позже, что в начале мая на карту было поставлено будущее не только тридцатикилометровой зоны отчуждения, но и самого города Киева. «На первом же совещании, состоявшемся 2 мая непосредственно на ЧАЭС, прозвучало, что возможен повторный взрыв с зоной поражения в радиусе 500 километров, а в „мертвой зоне“ (в радиусе 30 километров) не останется ничего живого, – вспоминает Масол. – Если быть до конца откровенным, то мы тихонечко уже готовились к эвакуации Киева». Для украинского руководства это стало бы настоящим кошмаром. «О панике я даже не говорю, – рассказывает Масол. – Какое бы началось мародерство: все магазины были бы разграблены, частные квартиры, музеи… Сотни людей погибли бы в давках на вокзалах, в аэропортах»[317].

Киев, население которого на тот момент несколько превышало 2,5 миллиона человек, расположен в 100 километрах к югу от Чернобыля. Город не был включен в зону отчуждения, но находился в пределах зоны радиусом 500 километров, которую, как считалось, мог опустошить новый атомный взрыв. Известия о возможности нового взрыва и вероятной эвакуации города разлетались со скоростью ветра. Исходили они от ученых, инженеров, администраторов и чиновников, имевших доступ к свежей информации из Чернобыля. Как рассказывает секретарь ЦК Компартии Украины Борис Качура, большая группа специалистов «в Центральном Комитете сидела в комнате и разрабатывала план эвакуации… Об этом знало очень много людей, которые непосредственно этим занимались, – ученых, врачей и так далее – и это вызывало, так сказать, соответствующую реакцию населения»[318].

КГБ сообщал о прогнозе некоего ученого из украинской Академии наук, в соответствии с которым в случае полного разрушения ядерного реактора последует новый взрыв, который приведет к радиоактивному заражению грунтовых вод. Над Киевом, казалось, нависла угроза катастрофы поистине библейского масштаба. Киевляне устремились в аэропорт и на железнодорожный вокзал, но все билеты на самолеты, поезда и автобусы, покидающие украинскую столицу, были мгновенно распроданы. Люди начали штурмовать билетные кассы[319].

На заседании 6 мая Чернобыльская оперативная группа украинского политбюро, возглавляемая председателем Совета министров Украины Александром Ляшко, заслушала доклад, в соответствии с которым накануне из Киева по железной дороге выехало более 55 000 человек, что вдвое превышало обычное число убывающих и транзитных пассажиров. Еще почти 20 000 человек покинули город на автобусах и автомобилях и 9000 – воздушным транспортом. А 8 мая городские власти довели до сведения партийного начальства, что 4 мая на занятия не пришло около 33 000 учащихся, или 11 процентов от общего числа киевских школьников. 6 мая эта цифра увеличилась до 55 000 человек, или почти 17 процентов. 7 мая в классы не явились 83 000 учеников, или 28 процентов в среднем по Киеву. При этом в Ленинском районе города, где жили многие представители партийной и советской элиты, на занятиях отсутствовало 62 процента школьников. Их родители были лучше информированы и поэтому в числе первых покидали город или отправляли из него детей[320].

Встревоженный массовым исходом горожан, партийный руководитель Украины Владимир Щербицкий созвал заседание республиканского политбюро. Главным пунктом его повестки была эвакуация школьников из охваченного паникой города. В самом начале заседания Щербицкий представил собравшимся двух московских гостей. Одним был академик Леонид Ильин, директор Института биофизики, представлявший Советский Союз в Научном комитете ООН по действию атомной радиации. Другим – директор Государственного комитета по гидрометеорологии и контролю природной среды Юрий Израэль. Обоим было за пятьдесят. Борис Щербина командировал этих ученых в Киев по просьбе украинских властей.