Чернобыль: История ядерной катастрофы

Самым знаменитым из всех проведенных военными дезактивационных мероприятий стала очистка от радиоактивного мусора крыши третьего энергоблока. В общей сложности 3000 офицеров, солдат-срочников, резервистов и курсантов под командованием генерал-майора Николая Тараканова сделали то, что было не по силам технике, – убрали с крыши энергоблока, непосредственно примыкавшего к разрушенному четвертому, несколько тонн высокорадиоактивного графита. Одетые в самодельные защитные костюмы, состоявшие из просвинцованных фартуков, свинцовых «плавок» и пластин, защищающих жизненно важные органы, в каждый заход они проводили на крыше считаные минуты, а то и секунды. За это время надо было подхватить радиоактивный обломок на лопату, добежать до края крыши, сбросить его в жерло аварийного реактора и бегом вернуться в относительно безопасное место. Все это делалось для того, чтобы снизить уровень радиационного фона на крыше третьего энергоблока, который в дальнейшем предполагалось снова ввести в эксплуатацию[333].

Генерал-майор Тараканов и его люди честно и самоотверженно выполняли приказ, но некоторые специалисты считали, что военные напрасно жертвуют собой. Одни утверждали, что расчистка крыши не решила проблемы – уровень радиации все равно оставался крайне высоким. Других волновал сам факт того, что задача решалась ценой человеческих жизней. «Совершенно потрясли меня наши юные солдатики, которые практически голыми руками убирали осколки реактора и топлива с крыши блока, – писал позже тогдашний министр энергетики Украины Виталий Скляров. – Там же немыслимые уровни радиации! Кто их посылал? Кто отдавал приказ? Как можно это безумие и преступление выдавать за героизм?! И этот ужас видела вся страна – его показывали по первой программе телевидения». «Биороботы» генерала Тараканова не первые и не последние рисковали жизнями, выполняя план, который не сработал. На тот момент никто не знал, что сработает, а что нет[334].

Военные прекрасно справились с мобилизацией большого количества рабочей силы, в том числе высоко квалифицированной, но полностью удовлетворить потребности Чернобыля в человеческом ресурсе они не могли. По своей линии мобилизацию проводили Министерство атомной энергетики и промышленности, Министерство водного хозяйства, руководители строительной, угольной и нефтяной отраслей. Раз за разом меняя тактику усмирения реактора, правительственная комиссия запрашивала все новых специалистов, новую технику – и все больше и больше рабочих рук.

Неожиданные «пробуждения» реактора 7 и 9 мая, помешавшие Валерию Легасову и его коллегам отпраздновать День Победы, послужили напоминанием о том, что, несмотря на начавшееся 5 мая сокращение радиоактивных выбросов, реактор по-прежнему был активен и опасен. 10 мая Легасов осмотрел аварийный реактор с вертолета, чтобы оценить характер исходящего из него свечения. «Трудно было определить, – рассказывает он, – горят ли это парашюты, на которых сбрасывался свинец и другие материалы. На мой взгляд, на это было очень не похоже, скорее всего это была раскаленная масса – как потом, уже много позже, я понял, раскаленная масса песка, глины и всего того, что было набросано». В тот же день глава республиканского правительства Александр Ляшко сообщил на заседании оперативной группы Политбюро ЦК Компартии Украины, что накануне ночью произошло обрушение «застывшей корки», образовавшейся над реактором из материалов, которые сбрасывали в него с вертолетов. Хорошие новости у Ляшко тоже были: радиоактивные выбросы сокращались, температура реактора снижалась[335].

И тем не менее никто не знал, как реактор поведет себя завтра-послезавтра. Высокой оставалась вероятность китайского синдрома, по-прежнему были сильны опасения, что раскаленный реактор и расплавленное ядерное топливо рано или поздно пробьют себе путь к грунтовым водам. Чтобы не допустить этого, правительственная комиссия сначала решила охлаждать реактор, закачивая под него жидкий азот. Однако вскоре от этой идеи пришлось отказаться, поскольку боковые стены реактора были разрушены и весь азот выходил наружу.

Новый сменный председатель правительственной комиссии Иван Силаев, несмотря на высказываемые Легасовым сомнения, поддержал предложение Велихова соорудить под реактором железобетонную плиту, охлаждаемую подаваемым по трубам аммиаком. Для этого надо было прорыть туннель, ведущий под реактор, а под самим реактором устроить полость для размещения компрессорного оборудования. Только после этого можно было приступать к прокладке труб и заливке бетона. Сторонники этого плана утверждали, что железобетонная плита в любом случае необходима. Представителям Международного агентства по атомной энергии, внимательно следившим из венской штаб-квартиры за развитием ситуации на Чернобыльской АЭС, они объясняли, что впоследствии плита станет основанием бетонного саркофага, который будет возведен над аварийным реактором[336].