Черное облако

Паркинсон поделился планом, который, по его мнению, вполне мог бы принести свои плоды. После небольшой дискуссии было решено опробовать его на деле, так как при благоприятном исходе результат немедленно стал бы ясен. Если же ничего не выйдет, всегда можно прибегнуть к плану министра внутренних дел. На этом совещание закончилось. Сразу после этого в Кембридже раздался телефонный звонок. Не согласится ли профессор Кингсли встретиться с мистером Фрэнсисом Паркинсоном – секретарем премьер-министра – завтра в три часа дня? Профессор Кингсли согласился, и Паркинсон отправился в Кембридж. Он проявил пунктуальность и явился к Кингсли домой в тот момент, когда часы в Тринити-колледже пробили три.

– Хм, – пробормотал Кингсли, когда они обменивались рукопожатиями, – для ланча уже слишком поздно, а для чая – слишком рано.

– Профессор Кингсли, вы же не выгоните меня, как только придет время пить чай? – с улыбкой сказал Паркинсон.

Кингсли оказался моложе, чем ожидал Паркинсон. На вид ему было лет тридцать семь – тридцать восемь. Паркинсон представлял его высоким и худощавым. Так и оказалось, но Паркинсон совершенно не ожидал встретить такое причудливое сочетание густых темных волос с голубыми глазами, настолько поразительно яркими, что смотрелись бы непривычно даже у женщины. Кингсли определенно обладал запоминающейся внешностью.

Паркинсон подвинул кресло к камину, расположился поудобнее и сказал:

– Я слышал о вашем вчерашнем разговоре с министром внутренних дел и позволю себе заметить, что совершенно не одобряю поведение вас обоих.

– По-другому он просто не мог закончиться, – отозвался Кингсли.

– Возможно, и все же мне было прискорбно услышать об этом. Я не одобряю любую дискуссию, стороны которой категорически отказываются идти на компромисс.

– Поэтому угадать вашу профессию не составляет особого труда, мистер Паркинсон.

– Вполне возможно. Но, если честно, я удивлен, что человек вашего положения занимает такую непреклонную позицию.

– Я с удовольствием выслушаю, к какому компромиссу я могу прийти.

– Ради этого я и приехал. Но позвольте мне первым пойти на компромисс и показать вам пример. Кстати, вы недавно говорили про чай. Может, поставим чайник? Меня охватывает такая ностальгия, когда я вспоминаю учебу в Оксфорде. Вы, университетские ученые, даже не представляете, насколько вам повезло.

– Вы намекаете на финансовую поддержку, которую правительство оказывает университетам? – проворчал Кингсли, усаживаясь в свое кресло.

– Я отнюдь не хотел показаться бестактным, хотя министр внутренних дел сегодня утром как бы между делом и упомянул об этом факте.

– Не удивлен. Но я все еще хочу выслушать, на какой компромисс я мог бы пойти. И вы уверены, что слова «компромисс» и «капитуляция» не считаются синонимами в вашем словаре?

– Ни в коем случае. Позвольте мне доказать свою позицию, рассказав вам о том, на какой компромисс готовы пойти мы.

– Вы или министр внутренних дел?

– Премьер-министр.

– Ясно.

Кингсли занялся приготовлением чая. Когда он закончил, Паркинсон приступил к объяснению:

– Так вот, сначала я хочу извиниться за все те нелестные слова, которые министр внутренних дел высказал в адрес вашего отчета. Во-вторых, я согласен, что первым делом мы должны собрать научные данные. Я считаю, что необходимо приступить к работе как можно скорее, и ученым, которые будут в ней задействованы, надлежит быть в курсе всей ситуации. Но я не согласен, что на данном этапе нам стоит доверять нашу тайну кому-либо еще. Вот тот компромисс, о котором я вас прошу.

– Мистер Паркинсон, я восхищаюсь вашей откровенностью, но не вашей логикой. Готов поручиться, вы не назовете ни одного человека, который узнал бы от меня о том, какую угрозу несет нам Черное Облако. А сколько человек узнало об этом от вас, мистер Паркинсон, и от премьер-министра? Я всегда был против предложений Королевского астронома сообщить вам обо всем, так как знал, что вы ничего не сможете хранить в тайне. Сейчас я особенно сожалею, что не смог его переубедить.

Паркинсона эти слова возмутили до глубины души.

– Но вы же не станете отрицать, что довольно подробно написали обо всем доктору Лестеру из Сиднейского университета?

– Разумеется, не стану. Да и зачем? Лестер ведь все равно ничего не знает про Облако.

– Но узнал бы, если бы получил письмо.

– Все эти отговорки лучше оставьте политикам, мистер Паркинсон. Я – ученый, для меня важны факты, а не мотивы, подозрения и разные вычурные несуразности. Но факт остается фактом, и я продолжаю настаивать на том, что никто пока не узнал от меня ничего важного по этому делу. Распространением слухов на деле занимается премьер-министр. Я предупреждал Королевского астронома, что так и будет, но он мне не поверил.

– Вы не слишком-то уважаете мою профессию, не так ли, профессор Кингсли?

– Раз для вас так важна откровенность, то скажу вам прямо – нет. Уважения к политикам у меня не больше, чем к приборам на панели моего автомобиля. Они указывают на состояние двигателя, но не контролируют его.