Чернокнижник (СИ)

Народу было немного: суетилось несколько старушек, вынимая огарки из узких подсвечников, истово крестился у иконы хорошо одетый господин. Было тихо. Сверху из купольного полумрака смотрел Христос. Стало душно — запах, что ли, слишком сильный? В стороне от алтаря увидел священника — в длинном, черном, волосы слегка растрепаны, очки, как у Соловьева, — немного набок. Стоящий ко мне спиной прихожанин что-то быстро говорил, может, исповедовался. Священник сочувственно кивал, улыбался, потом несколько раз мелко его перекрестил. Все, кажется, прощаются. Потом я. Собеседник святого отца развернулся, направился к выходу. Вот это да…. Новиков! Букинист, один из моих постоянных покупателей! Это ему я продал архив Бунда за десятку и «Бауэр» (хорошее ружье, можно на охоту ходить). Слава богу — не заметил. Что, интересно, эта меркантильная вошь делает в храме божьем? Грехи, что ли, замаливает?

…А я что здесь делаю?

Вдруг — очнулся. Нет, не стану я, пожалуй, батюшку утруждать своими проблемами. У него и без меня дел хватает.

…Володя был на месте, ждать не пришлось. Я вывалил на него все разом: три галлюцинации подряд, одну еще могу объяснить — после винта, а вот две другие никак никуда не лезут. Не систематизируются. И вообще — все вроде бы об одном и том же. Англия, Лондон, какие-то монахи странные… Помню дословно. Да, и — что означает «кири элисон»?

Китаец сдвинул брови, задумался на минуту — вроде бы опять не удивился, хмыкнул:

— Интересно. Слова эти, Боря, означают «Господи, помилуй», — насколько я понимаю, именно так по латыни начинается одна из традиционных служб. Да, необычная галлюцинация…

— Ну и? — поторопил я. — Дальше-то что?

Комментатор улыбнулся ласково:

— Борис, за пять минут я тебе всего не объясню. Вот как-нибудь сядем с тобой, как время выберешь, на день, а то и на два — и как следует обсудим…

— Ну, хоть что-нибудь можешь сказать? В двух словах — чтобы я не парился…

Володя вздохнул, кивнул обреченно: хорошо.

…Через полчаса я шел домой. Перебирал то, что успел объяснить мне Комментатор. Параллельные миры. Существование их уже доказано — той самой квантовой физикой, которой он, Мингьярович, большой поклонник. Возможно, что мое сознание посетило один из таких миров. Это — вкратце. А вообще — между мирами, опять же, исходя из вполне научных теорий, может возникать спонтанное тяготение. Так что — «подумай сам, Боря, вникни — откуда оно взялось в твоем случае? Найди точки соприкосновения»…

А оно мне надо? Теперь, после объяснений Комментатора, все вроде бы прояснилось. То есть — ни черта, конечно, но почему-то стало спокойнее. В следующий раз договорим…

* * *

…В конце апреля вдруг позвонил Кинг-Конг — сам. Удивительно — никогда раньше он об мой телефон руки не марал. Был, как всегда, лаконичен: завтра сможешь? — смогу, почему нет. На следующий день я поехал в «Арбатскую находку».

— Боря, серьезный заказ, первое издание «Утопии» Томаса Мора. Лувен, тысяча пятьсот шестнадцатый. — Так, с места в карьер Климов поставил задачу, потом, подумав, добавил: — Сергей тебе объяснит, что за «Утопия», если нужно, поможет.

Уже объяснял, спасибо. Город будущего, идеальное государство — короче, муть. Поинтересовался ценой — Кинг-Конг усмехнулся: не обижу, цена хорошая, не меньше двадцати. Я кивнул — договорились. Про себя решил: что-то тут не все ровно — никогда еще Климов с ходу таких цен не называл; все больше торговался. Надо было посоветоваться с Комментатором.

Володя мне обрадовался; узкие глаза хитро щурились, почти пропадая; он здоровался, смешно сморщивая нос.

— Что, очередной заказ? — спросил он своим характерным, всегда чуть сипловатым голосом.

— Ага. «Утопия». Первое издание, пятьсот шестнадцатый. — Время от времени я вдруг начинал говорить совсем как Климов, раздражался на себя за это, тормозил и следил уже за базаром.

— Ух, ты, — неопределенно протянул Комментатор, — надо же…

— В смысле? — Я посмотрел на него вопросительно — что еще за междометия такие?

— Книга-то дорогая, — он потер пальцами подбородок. — Первое издание Мора… Если выставить на аукцион, цена может взлететь… боюсь даже предположить, Борь, — он развел руками.

— А если без аукциона — ну, как мы обычно считаем?

— Даже без аукциона — не меньше трех-четырех сотен.

— Триста долларов? — Я был разочарован; не верилось даже, что из-за такой ерунды меня Кинг-Конг вызвал, да еще сам позвонил.

Володя рассмеялся — тихо, как обычно, чуть свысока, но по-доброму. Сказал:

— Триста тысяч долларов, Боря. Или — четыреста. Возможно, больше.

Дух захватило. Цифры застряли где-то в жадной глотке — и выговорить не мог. Почти пол-лимона зеленью! За книжку!

— Володь, я выйду на минутку — перекурить надо это дело, — пробормотал я. Комментатор с готовностью поднялся:

— Пошли вместе, я магазин закрою.