Чернокнижник (СИ)

Врубил ящик; сделал громче. Достал чистое полотенце, пошел в ванную. Давно не мытое зеркало над раковиной ухватило кусок физиономии, подтолкнуло: на-ка, смотри. Я замер. Отложил полотенце, медленно поднял глаза — глянул еще раз. Показалось? Конечно, показалось, все нормально. Не похож. Но ведь — на мгновение, на долю секунды, каким-то ракурсом …

Нет, ерунда. В конце концов, знаю, что делать! Купить такой же берет, как у этого чудика, надеть и тогда уже сравнить. И сразу видно будет и понятно. Пожалуй, добегу до рынка.

Несколько рядов пришлось обойти, прежде чем наткнулся на береты и кепки. Это еще хорошо, что сезон, а вот, допустим, в июле мог бы и вообще ничего не найти. Черный, из какой-то мягкой ткани — бархат, что ли? Ладно, неважно. Женский? Да понял я, что женский; не смотри так, тетка, я, может, для жены покупаю. Ну, или, там, для дочери. Может ведь у меня быть дочь? Вполне.

…К следственному эксперименту подготовился я по полной: зеркало прислонил к спинке дивана, портрет из журнала прикрепил рядом, к стене. Нахлобучил обновку — нет, чуть-чуть набок. Если бы кто увидел, точно подумал бы, что голубь. Во, вроде так. Посмотрел внимательно на себя. Потом на него. Не похож. Или — да? А может, в профиль? Встал на колено на диван, прикрыл ладонью половину картинки… Да нет, — ничего. И нос другой… Подбородок? Ну, допустим. И что? Мало ли у кого подбородки одинаковые… Убрал руку. А вот так — вообще ничего. Разные, абсолютно разные лица. В рожу плюнуть Комментатору…

Портрет покачнулся — лицо ожило, изменило выражение, стало другим. Подмигнул? Смеялся он надо мной — сжатыми губами, глубиной глаз — смеялся. Я слышал. Даже включенный телевизор не мог заглушить этот дребезжащий смех.

Сорвал портрет, смял, выбросил. Хватит! Сколько можно — как баба на ромашке: любит — не любит, похож — не похож! Да пропади оно все! Смех звенел в ушах — бог свидетель, я его понимал, этого веселого черта. Я бы и сам над собой посмеялся — надо же было дойти, доползти, дожить до такого… Умора! Ага, так и есть: у-Мора… Хватит.

…В казино я в тот вечер остался при своих: сначала просадил почти все — не шла карта; потом плюнул, поставил последнее — и поймал с раздачи каре на тузах. Сперва обрадовался — а потом призадумался: вот тебе и четвертый туз — уж не дом ли казенный мне замаячил? Четыре туза — к четвертой ходке… Или — совпадение?

* * *

…Еще несколько раз на следующей неделе натягивал я на голову траурную черную панамку: смотрел, сравнивал; портрет достал из мусорки, разгладил… То казалось мне — никакого сходства, обман зрения; а то вдруг — вроде почти мое лицо; глаза только чужие.

Внешняя жизнь точно замерла — никаких происшествий: отвозил книжки — получал деньги; про «Утопию» Климов пока не заговаривал — я тоже молчал. Комментатор наотрез отказался от совместного бизнеса в виде прямой продажи дорогостоящего Мора — так что не стоило пока ничего затевать.

В начале мая меня поймал охранник — тот самый рязанский Васек, у которого я получил ключи от четырех отделов хранилища.

— Слышь, Борь, проблемы у нас по ходу, — озабоченно сообщил он. — Какого-то нового напарника мне дали…

— И что?

— Да нет, так вроде ниче… Только шустрый больно. Нос сует везде. Интересуется много. Вчера захотел со мной подежурить — ну, не придурок? Че ему — своих дней мало?

Да, некстати. На всякий случай спросил:

— А кто он? Что за человек?

— Да не поймешь, — с досадой отозвался Васек. — Интеллигентик какой-то. Худенький, длинноногий… Заморыш…

…Заморыш… За — Морыш… Дурацкое совпадение — созвучие… Но стало как-то не по себе. За-Морыш… Тоже за Мором охотится… Конкурент… И что за чушь в голову лезет?

— Борь, ты че? Ты где вообще?

Я очнулся — Васек теребил меня за рукав.

— Все в порядке, друг. Хорошо, что предупредил. Теперь давай так: если вдруг что — сразу мне скидывай сообщение — мол, напарник со мной. Чтобы я знал, ехать мне или нет — в смысле, ночью.