Чернозём

- Нет, ты действительно полагаешь, что вот этот паренёк знает людей, которые нам помогут?

- Абсолютно, - кивнул я.

- Что же, - протянул пасечник, - тогда тебе нужно с ним поговорить.

Йена вскоре вынырнул из магазина, и мы пошли по длинному проспекту. Дувший с каналов ветер обжигал морозом, и Родионова слегка прильнула к своему кавалеру. Люди кутались в плащи, и я увидел даже пару шапок с помпончиками. Чёрная башня накапливала в матовых окнах украденное у города тепло и он стучал зубами от холода. Когда мы достаточно отошли от книжного, Йена достал из-под куртки очередную украденную книжку и протянул её Сырку:

- Держи, я видел, как ты на неё смотрел. Было трудно спереть, но у меня получилось забороть капитализм!

- Ну ты прямо скиф!

Сырок расплавился, потеплел, даже немножко растерялся и пробормотал свою козырную поговорку. Парень с редкой для него благодарностью принял подарок и на ходу погрузился в чтение. Йена, словно выполнив свою миссию, распрощался с нами и ускакал по каким-то субкультурным делам.

- Скифы? - Родионова случайно выдаёт меня, - ты про них от нашего скептика узнал? Он постоянно про этих русских кочевников рассказывает. Ну и глупости.

Покраснев, я стараюсь не смотреть в сторону Сырка, а тот довольно хмыкнул. Неожиданно подключается Смирнов, который спасает положение:

- Разве ты никогда не слышала про румынский оркестр?

- Я слушаю тёмный фолк, - презрительно отвечает девушка, - музыка для моей усталой души.

Мы, мужики, знающие тайну румынского оркестра, улыбаемся. На мгновение между нами складывается закрытый масонский орден, и мы готовы отправиться на поиски румынского Грааля. Наша связь столь крепка, что Сырок, глядя на Смирнова, уважительно произносит:

- Посрамил римскую блядь Дионисием Ариопагитом!

К несчастью это услышала красавица Родионова, которая тут же вздёрнула и без того приподнятый носик:

- По-твоему женщины бляди?

"Начинается" - подумал я, а Сырок как всегда глухо ответил:

- Нет, что ты. Это как у Тургенева в рассказе "Порог", где русская женщина хочет переступить черту, чтобы предать свою жизнь забвению. Её пугают тюрьмой, предательством, а она всё равно делает роковой шаг! Как точно наш классик написал, а ведь прошло почти полтора века и ведь ничего не изменилось! По-прежнему только "В борьбе обретёшь ты право своё".

Смирнов, притягивая к себе даму, спрашивает:

- Твой лозунг отдаёт левачеством.

Парни снова готовы поссориться, но Сырок миролюбиво заявил:

- И что? Какая разница? Всё давно умерло, в том числе и левое движение, а люди разрывают его могилу, находят разложивший труп, дышат зловонными испарениями, идущими от него, а потом, когда начинается приход, бегают и кричат: "Сталин, советские, большевики!"

- Браток, ты сейчас снова очень как не прав! Посмотри кругом-то! Что это, как не тот же Совок?

- Не хочу смотреть. Зачем? Просто хотел сказать, что роль женщин в русском движении нераскрыта. С мужчинами всё давно ясно, а вот русские женщины - Засулич, Захарченко-Шульц, Спиридонова, Женя Хасис, - при последнем имени Смирнов улыбается, - они ведь шли там, где другие оступались. Смелые и отважные женщины! А сколько неизвестных имён ещё на Руси!? На месте Луки я бы работал именно в этом направлении. Если бы современные русские мужчины хотя бы чуточку походили на Наталью Климову, то мы давно бы мир свернули.

Родионова, понимая, что мужчины вдруг начали рассуждать о женской природе, плавно поводит рукой:

- Ты очень самоуверен, а потому глуп.

Разговор мог ещё долго тлеть, так и не превратившись в огонь, но его совершенно неожиданно задули. Привлечённый повышенными тонами к нам подошёл полицейский патруль. Прыщавый сержант попросил предъявить документы и когда мы, ворча, полезли за корочками, Сырок сорвался с места и побежал.

- Стой!

Парень сбил, как кегли, худосочных полицаев, которые загремели по мостовой. Дубинки, наручники и рации забряцали, как рыцарские доспехи на льду. Патрульные поднялись, выматерились, зло зыркнули на нас, сделали попытку погнаться за убегающим Сырком, который отчаянно расталкивал прохожих, а когда обернулись - нас уже и след простыл. Мы запетляли дворами, в конце которых Родионова рассмеялась:

- Вот и весь твой дружок! Вот и вся его борьба. Ускакал, как козлик.

- Не нравится он мне, браток, - согласился с подругой Смирнов, - если он такой крутой, как ты говоришь, то просто перестрелял бы ментов-то... а он? Поехавший он браток, не сомневайся.

Я не могу понять, в чём была причина такого странного поведения Сырка, который ломанулся от полицейских, как чёрт от ладана. От вида его сверкающих пяток слегка треснул тот бесстрашный портрет, который я нарисовал в своём воображении.

***

Он был чем-то похож на гриб.

Возможно, Йена и был грибом, но всё же на его круглом, угорском лице ясно процеживали взгляд голубоватые, почти белые глаза. Улыбка постоянно раздвигала его коричневатые, почти запёкшиеся губы и ровные зубы так и просились в поморское монисто. Было видно, что по нему прошло море: жидкая ряска волос, постоянный смех-прибой и плавный, как волна, стан.

Йена всегда очень нравился женщинам.