Черный Арагац

— Да, 30 июня 1861 года, через десять месяцев после того, как туда отправился. Нет смысла перечислять трудности, с которыми он столкнулся в Калькутте. Скажу лишь, что ему пришлось пригласить опытного юриста и самому окунуться в череду судебных заседаний, поскольку председатель городского правления Калькутты Чарльз Хагг под разными предлогами отказывался передавать деньги Налбандяну. Выяснилось, что у покойного завещателя Масеха Бабаджаняна не было прямого наследника, и потому всё его завещанное имущество и деньги перешли под юрисдикцию городской управы, получавшей пять процентов от суммы, и мистер Хагг неплохо погрел на этом руки. Местные армянские купцы помогали посланнику Нахичевани, чем могли, и Налбандян выиграл все процессы. Согласно постановлению Верховного суда, магистрат Нахичевани-на-Дону получил право на половину доходов завещателя до 1861 года и половину доходов после за последующие годы. Магистрату Нахичевани-на-Дону также причиталась половина доли от продажи недвижимости, принадлежащей Масеху Бабаджаняну, проданной до 1861 года. Багаж удачливого посланника был набит индийскими рупиями. Остальные деньги были перечислены Бенгальским банком в Лондон на получателя Микаэла Налбандяна, а в последующие годы выплаты будут производиться на счёт магистратуры Нахичевани-на-Дону в Азово-Донской коммерческий банк Ростова-на-Дону. Дальше Налбандян стал чудить. Зачем-то купил живого носорога и, наняв сопровождающих лиц, распорядился доставить его в Московский зоопарк. Хотел заодно купить и отправить туда же и двух бенгальских тигров, да вдруг передумал. И лишь потому, что тигры могли не перенести тяжёлой дороги… Прибыв в Константинополь, он включился в работу революционной «Партии молодых» и вновь встретился с зейтунцами, готовившими восстание против турок. Лишь через месяц он добрался до Лондона и опять принялся сорить деньгами в обществе Бакунина, Герцена, Огарёва и прочих анархистов-заговорщиков… Но во время одной из попоек в доме Герцена агент Третьего отделения услышал, как Налбандян похвастался, что привёз из Индии очень редкий чёрный бриллиант в пятьдесят девять каратов…

— Простите, сколько?

— Да-да, вы не ослышались — пятьдесят девять, размером с крупную вишню. Его добыли в Голконде[54], «Чёрный Арагац». Камень наречён в честь горы Арагац в Армении. Судебные победы Налбандяна не были бы возможны без помощи первого владельца алмаза, самого богатого купца Калькутты Арутюна Абгаряна. Этот старик родом из села, расположенного у подножия той самой горы. Он был ещё ребёнком, когда его родители, спасаясь от притеснений магометан, покинули родину и отправились Индию. Налбандян рассказывал обо всё этом за столом Орсет-хауза[55] и говорил, что купец, которому пошёл девятый десяток, был настолько воодушевлён идеей всеобщей борьбы армянского народа против турок, что расчувствовался и передал ему этот бриллиант, но предупредил, что камень может быть выставлен на продажу, только если всеобщее вооружённое восстание действительно состоится. Никакие другие цели, какими бы благими они ни казались, не могут являться причиной продажи «Чёрного Арагаца». Алмаз Абгарян передал в дар армянскому народу, а Налбандян — лишь его хранитель. Услышав эту историю, многие оторопели, а Герцен тотчас осведомился, можно ли взглянуть на бриллиант, но получил отрицательный ответ, и, как уверял агент Третьего отделения, никто больше к этой теме не возвращался. Эти сведения дошли до столицы уже после того, как Налбандян пересёк нашу границу. К тому же он ввёз в Россию много разных тюков и ящиков. Ничего запрещённого в них не было. Десятого июля он прибыл в город, а через три дня был задержан. В его доме провели тщательнейший обыск, ничего ценного или запрещённого не нашли, не считая писем. Изъяли даже его трость с клинком внутри, пороховницу и пистолет. Алмаз обнаружить не удалось. В тот день его престарелый отец так разволновался, что лишился рассудка. Арестанта тотчас посадили в карету и отправили к железнодорожной станции. Через неделю дней он был водворён в камеру нумер восемь Алексеевского равелина Петропавловской крепости и позже предстал перед Сенатской следственной комиссией.

— Если бы дома у Налбандяна отыскали алмаз и доказали, что он привёз драгоценность из Индии без таможенного контроля, то его можно было бы привлечь к ответственности ещё и за контрабанду, — заметил Глассон.

— Это так, но таможенные офицеры, несмотря на все старания, бриллиант проморгали.

— Значит, сумел спрятать.