Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

— А я попрошу многоуважаемого кавалера, постановившего это решение, быть в своих словах осмотрительнее, — сказал Дальгетти, — да и вашу светлость попрошу быть осторожнее касательно утверждения таких приговоров, ибо они годятся лишь для каких-нибудь низких бедняков, а не для благородных деятелей, которые по долгу службы обязаны исполнять поручения этого рода столь же неуклонно, как идти в атаку, на приступ и в битвы всякого сорта. И хотя нет при мне ни трубача, ни белого флага, потому что наша армия еще не успела обзавестись всеми такими предметами, однако эти почтенные кавалеры, да и ваша светлость должны согласиться со мной, что неприкосновенность посланца, явившегося для переговоров о мире, зависит не от фанфары, которая есть лишь пустой звук, и не от белого флага, который сам по себе есть старая тряпка, а от доверия пославшего и от доверия самого посланного к чести тех, к кому он послан, а также и от убеждения их в том, что в лице посла будут уважены и человеческое достоинство, и воинские законы.

— Вы здесь не затем, чтобы учить нас воинским законам, сэр, — сказал маркиз, — да они и неприложимы к бунтовщикам и мятежникам. Но вы должны понести наказание за свою дерзость и безумие, ибо взяли на себя изменническое поручение к лорду верховному судье Шотландского королевства, который обязан за это казнить вас смертью.

— Джентльмены, — сказал капитан, которому начинал сильно не нравиться такой оборот дела, — прошу вас не забывать, что вы жизнью и имуществом будете отвечать графу Монтрозу за всякую обиду, учиненную мне или моему коню. За такие непристойные действия он сочтет себя вправе отомстить вам и лично, и в рассуждении вашего имущества.

Эта угроза была встречена презрительным смехом, а один из Кэмпбелов воскликнул:

— Далеко отсюда до Лох-Оу!

Это было обычной поговоркой их клана и означало, что их наследственные угодья расположены вдали от всех беспокойных соседей.

— Однако, джентльмены, — продолжал несчастный капитан, которому не хотелось умирать без суда и следствия, — хоть я и не знаю, далеко ли отсюда до Лох-Оу, потому что я в ваших краях еще не бывал, а все-таки скажу, что в этом деле за меня порукой честное слово сэра Дункана Кэмпбела из Арденвора, джентльмена, надеюсь, достаточно почтенного. И прошу вас заметить, что, нарушив его ручательство за мою неприкосновенность, вы навлечете позор на его честь и доброе имя!

Для многих из присутствующих это заявление было неожиданной новостью: они стали перешептываться между собою, а маркиз, невзирая на свою светскость и самообладание, начал проявлять признаки нетерпения и досады.

— Разве сэр Дункан Арденворский поручился за неприкосновенность этого человека, милорд? — спросил маркиза один из окружающих.

— Не думаю, — отвечал маркиз, — но, впрочем, я еще не имел времени прочесть его письмо.

— Мы бы просили вашу светлость прочесть его, — сказал один из Кэмпбелов, — нельзя же допустить охулки на нашу честь из-за подобного молодца!

— От одной дохлой мухи, — молвил один из пасторов, — может протухнуть и целебная мазь.

— Преподобный отец, — сказал капитан Дальгетти, — по причине выгодности для меня вашего замечания прощаю вам его омерзительность; равно извиняю и джентльмена в красной шапке, назвавшего меня молодцом, вероятно, из желания сказать мне нечто обидное; я же не раз получал это наименование от своих ратных сотоварищей, как-то: от великого Густава Адольфа, Северного Льва, и от многих других отменных полководцев как в Германии, так и в Нидерландах. Что же касается поручительства сэра Дункана Кэмпбела за мою безопасность, я готов своей жизнью ручаться за то, что он завтра же подтвердит мои слова, как только сюда приедет.

— Если сэр Дункан вскоре здесь будет, — сказал один из заступников, — жалко было бы в его отсутствие решать судьбу этого бедняка.

— И, кроме того, — вмешался другой, — я бы все-таки почтительнейше просил вашу светлость ознакомиться с содержанием письма рыцаря Арденворского и узнать, на каком основании он сюда прислал этого майора Дальгетти, как он себя именует.

Джентльмены столпились вокруг маркиза и вполголоса совещались между собой частью на гэльском наречии, частью по-английски.

Патриархальное могущество вождей было очень велико, а власть маркиза Аргайла, облеченного наследственными правами высшего суда, особенно значительна. Но и в самых деспотических государствах бывают соображения, заставляющие призадуматься над некоторыми действиями. Та узда, что сдерживала произвол кельтских вождей, была необходимость задабривать своих родственников, которые под их руководством отправлялись со своими людьми на войну, а в мирное время образовывали нечто вроде фамильного совета. В настоящем случае маркиз счел за нужное сдаться на доводы этого сената или, точнее, старейшин партии Кэмпбелов; выступив из круга, он отдал приказание отвести пленника в надежное место.