Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

— Он удвоит вам жалованье, если согласитесь воротиться к Монтрозу и делать там то, что он прикажет.

— Жалко, что я не познакомился с вами, сэр, прежде чем с ним сговорился, — сказал Дальгетти как бы в раздумье.

— Напротив, теперь-то я и могу предложить вам наиболее выгодные условия, — сказал Мурдох, — конечно, в том случае, если вы будете верным слугой.

— Верным слугой вам — значит, изменником Монтрозу, — отвечал капитан.

— Верным слугой религии и порядка, — заметил Мурдох, — а это оправдывает всякий обман, к какому ни пришлось бы вам прибегнуть для пользы службы.

— А как же маркиз Аргайл, — спросил Дальгетти, — в случае, если я надумаю поступить к нему на службу… хорош он к подчиненным?

— Добрейший человек, — молвил Мурдох.

— И к офицерам… щедр? — продолжал капитан.

— Самый щедрый начальник во всей Шотландии, — отвечал Мурдох.

— И правдив? Верно исполняет свои обещания? — приставал капитан.

— Честнейший, благороднейший дворянин! — уверял слуга.

— Не случалось мне что-то слыхать, чтобы его так расхваливали, — заметил Дальгетти. — Ну да вам лучше знать маркиза!.. Да вы сами и есть маркиз!.. Лорд Аргайл, — продолжал капитан, внезапно бросаясь на переодетого сановника, — арестую вас именем короля Карла как изменника. Если вздумаете звать на помощь, я вам сверну шею.

Дальгетти напал на Аргайла так неожиданно и быстро, что мигом повалил его на пол подземелья, одной рукой придерживал его, а другой схватил маркиза за горло и при малейшей попытке кричать или звать на помощь начинал его душить.

— Ну, лорд Аргайл, — сказал он, — теперь моя очередь диктовать вам условия капитуляции. Если укажете мне потайной ход, которым вы сюда пришли, я вас отпущу, только оставлю здесь заложником, locum tenens[34], как говаривали мы в маршальской коллегии, до того времени, пока не придет сюда сторож, разносящий пленникам пищу. Если не хотите, я вас сначала задушу, — меня научил этому искусству один польский гайдук, служивший прежде невольником при оттоманском серале, — а потом сам поищу средства отсюда выбраться.

— Негодяй! За мою же доброту замышляешь убить меня! — прохрипел Аргайл.

— Да я не за доброту, милорд, — отвечал Дальгетти, — а, во-первых, затем, чтобы научить вашу светлость приличному обращению с честными кавалерами, которые к вам являются с охранной грамотой; а во-вторых, чтобы показать вам, как опасно предлагать бесчестные условия порядочному солдату и соблазнять его на измену тому знамени, которому он взялся служить на известный срок.

— Пощадите мне жизнь, — сказал Аргайл, — и я сделаю то, о чем вы просите.

Дальгетти продолжал держать его за горло, слегка сжимая пальцы, когда задавал вопросы, а потом отпуская настолько, чтобы маркиз был в состоянии отвечать.

— Где потайная дверь из подземелья? — спросил он.

— Возьмите фонарь, посветите в угол направо, там есть железная скоба, прикрывающая пружину, — проговорил маркиз.

— Это так, хорошо. Куда же ведет этот ход?

— В мой собственный кабинет, за настенным ковром, — отвечал поверженный вельможа.

— А как оттуда пройти к воротам замка?

— Через большую галерею в передний зал, затем через лакейскую и главную гауптвахту…

— Да, а там везде битком набито солдат, сторожей, прислуги, челяди? Нет, милорд, это для меня не годится… Нет ли у вас где секретного прохода к воротам, вот такого же, как в тюрьму? Я видал такие лазейки в Германии.

— Есть ход через часовню, — сказал маркиз, — а в часовню можно пройти из моего кабинета.

— А у ворот какой сегодня пароль надо сказать часовым?

— «Меч левита», — отвечал маркиз. — Но, если верите моему честному слову, я сам пойду с вами, всюду вас провожу и выпущу, и паспорт дам.

— Можно бы и на слово поверить, милорд, кабы у вас шея не так посинела от моих пальцев; нет уж, целую ваши руки, как говорят испанцы. А паспорт вы мне все-таки дайте. Там в вашей комнате есть письменные принадлежности?

— Конечно. И на столе бланки для паспортов, которые стоит только подписать — и готово. Пойдемте вместе, я вам сейчас подпишу, — сказал маркиз.

— Слишком много чести для меня, — сказал Дальгетти. — Ваша светлость пусть лучше остается под надзором моего честного приятеля, Ранальда Мак-Ифа, а потому дозвольте подтащить вас к нему поближе, благо цепь-то у него коротка… Ну, почтеннейший Ранальд, сам видишь, как у нас обстоят дела. Я, разумеется, найду способ и тебя вызволить отсюда. Тем временем поступай совершенно так же, как я делал: бери высокородного вельможу за глотку, запусти руку ему за фрезу, вот так… и, если он вздумает сопротивляться или кричать, не церемонься, мой друг, сожми покрепче; а если дело зайдет ad deliquium, сиречь если он потеряет сознание, и то беда не велика, принимая в расчет, что он и на твою глотку, да и на мою тоже хотел надеть ошейник еще потуже!

— Если станет выбиваться из рук или говорить, — сказал Ранальд, — он умрет от моей руки!

— И дельно, Ранальд… отлично сказано. Верный друг, да еще который с полуслова понимает, — золото, а не человек.