Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

Когда пришло время, несчастная леди произвела на свет мальчика, и младенец не только не пострадал, по-видимому, от бедственного состояния своей матери, но, напротив, казался необычайно здоровым и крепким ребенком. Бедная мать его после родов пришла в себя, по крайней мере стала значительно спокойнее и разумнее, но ни здоровье, ни душевная бодрость не возвратились к ней. Аллен был ее единственной отрадой, она не расставалась с ним, лелеяла его каждую минуту; и нет сомнения, что она в раннем детстве успела внушить ему многие из тех суеверий и предрассудков, к которым его восторженный и унылый нрав и без того был очень склонен. Ему было лет десять, когда она умерла. Что она ему говорила перед смертью, никто не знает, — они были тогда наедине, — но, вероятно, она завещала ему отомстить Сыновьям Тумана: с тех пор он очень пристально этим занимался.

После кончины матери Аллен Мак-Олей стал совсем другим мальчиком. До тех пор он был при ней неотлучно, выслушивал ее россказни о сновидениях, рассказывал ей свои собственные и таким образом питал свое воображение (и без того, вероятно, расстроенное особыми обстоятельствами, которые предшествовали его рождению) всеми дикими и страшными горными суевериями, которыми его бедная мать была одержима со времени трагической смерти своего брата. От такой жизни мальчик стал робок, нелюдим, имел постоянно какой-то дикий, встревоженный вид, любил уединение, прятался по трущобам в лесу и ничего так не боялся, как общества детей одинакового с ним возраста. Помню (я, впрочем, на несколько лет моложе его), как однажды отец привез меня сюда в гости. До сих пор не могу забыть, как этот маленький отшельник чуждался меня и ни за что не хотел принять участие в играх, свойственных нашему тогдашнему возрасту. Помню, как его отец жаловался моему на нелюдимый нрав своего сына и в то же время говорил, что не находит возможным разлучать его с матерью, потому что для его бедной жены этот ребенок не только служит единственной отрадой в жизни, но присутствие его предупреждает, по-видимому, возвращение тех припадков безумия, которые на нее находили прежде, а теперь стали реже и слабее. Но со смертью матери в мальчике произошла коренная перемена. Правда, он все еще был серьезен и задумчив, и по временам на него находили такие полосы рассеянности и безмолвия, которые ясно показывали, что в этом отношении все в нем остается по-прежнему. Но в другое время он сам начал искать общества молодежи своего клана, которого до тех пор положительно чуждался. Он стал принимать деятельное участие в их забавах и упражнениях, и так как был от природы одарен необычайной силой, то вскоре перещеголял как старшего брата, так и других мальчиков значительно старше себя. До тех пор к нему относились с пренебрежением, а тут начали его побаиваться, хоть и не любили. Прежде говорили, что Аллен слабоумный мечтатель, кисляй, а теперь, когда случалось с ним бороться или играть в войну, товарищи жаловались, что он склонен слишком серьезно относиться к игре и часто забывает, что затеянная драка есть только приятельская забава, а не настоящая ссора…

Однако я обращаюсь к невнимательным ушам, — сказал лорд Ментейт, прерывая свое повествование, так как мощный храп капитана служил неоспоримым доказательством того, что он находится в объятиях Морфея.

— Если вы разумеете уши этой хрюкающей свиньи, милорд, — сказал Эндерсон, — то они действительно перестали что-либо слышать; но так как здесь нельзя найти места для более интимных совещаний, я надеюсь, что вы продолжите свой рассказ в пользу нас с Сиббальдом. История этого бедного юноши возбуждает во мне глубокий интерес.

— Итак, — продолжал лорд Ментейт, — Аллен изощрял свою силу и ловкость до четырнадцатилетнего возраста. Около этого времени он стал проявлять самостоятельную волю, независимый нрав и так нетерпеливо относился к малейшему стеснению, что отец его был этим серьезно огорчен и встревожен. Под предлогом охоты он пропадал в лесах по целым дням и ночам, но далеко не всегда возвращался с дичью. Отец его тем более беспокоился, что некоторые из Сыновей Тумана, пользуясь возраставшим брожением в стране, возвратились в свои прежние логовища, а он между тем не считал за нужное возобновлять против них гонения. Но, зная, как они злопамятны и мстительны, он тем более трепетал за Аллена, который легко мог попасться им в руки.