Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

— Речь, вполне достойная вашего благородства, милорд, — сказал Эндерсон. — Но надеюсь, что вы доскажете нам интересную историю?

— Она почти кончена, — молвил лорд Ментейт, — остается прибавить, что всем известная сила и отвага Аллена Мак-Олея, его энергический и неукротимый нрав, а также общераспространенное мнение, поддержанное им самим, будто он сообщается со сверхъестественными существами и может предсказывать будущее, — все это доставляет ему большую власть и влияние над кланом, люди почитают его гораздо больше, чем его старшего брата, который тоже храбрый и молодцеватый хайлендер, но ни в каком отношении не может тягаться со странными и исключительными качествами младшего.

— Да, такой человек, — сказал Эндерсон, — неминуемо должен производить глубокое впечатление на умы хайлендеров. Во всяком случае, милорд, нам необходимо заручиться содействием Аллена. С одной стороны, такая храбрость, с другой — дар ясновидения…

— Тсс… — прошептал лорд Ментейт. — Филин просыпается.

— Вы говорите о ясновидении, сиречь о дейтороскопии? — сказал капитан. — Помню я, блаженной памяти майор Монро рассказывал мне, как Мурдох Мак-Кензи, уроженец Ассента, волонтер в его роте и хороший солдат, предсказал смерть Дональда Тау, из Лохбера, и некоторых других лиц, а также рану самого майора, полученную во время внезапного нападения при осаде Тральзунда.

— Я часто слыхал об этой способности, — заметил Эндерсон, — но всегда думал, что одержимые ею или исступленные фантазеры, или просто обманщики…

— Нет, я бы затруднился причислить к тем или другим моего кузена Аллена Мак-Олея, — сказал лорд Ментейт, — он во многих случаях проявлял большую проницательность и здравомыслие, в чем и вы сегодня могли убедиться, так что исступленным фантазером его нельзя назвать; а его мужественный характер и возвышенные понятия о чести показывают, что он не способен на обман.

— Следовательно, ваше сиятельство вполне верите в его чудесную способность? — спросил Эндерсон.

— Я в ней не вижу ничего сверхъестественного, — возразил Ментейт, — полагаю, что он сам воображает, будто его предсказания суть сверхъестественные внушения каких-то неведомых сил, тогда как это просто выводы разумной сообразительности; все фанатики считают плоды своего воображения вдохновениями свыше… Не знаю, Эндерсон, удовлетворит ли тебя сколько-нибудь мое объяснение, но я ничего другого не могу придумать. А нам давно пора спать после такого длинного и утомительного путешествия.

Глава VI

Тень грядущих событий предшествует им.

Кэмпбел

{83}

Ранним утром следующего дня все гостившие в замке вскочили с постелей. Лорд Ментейт, поговорив с минуту отдельно со своими слугами, обратился к капитану, который, сидя в углу, чистил свои доспехи трепелом и замшей, мурлыча себе под нос старую военную песню, сложенную в честь победоносного Густава Адольфа:

Когда пушки загрохочут, будут ядра пролетать,
Кому честь своя дороже, тот не бойся умирать…

— Капитан Дальгетти, — сказал лорд Ментейт, — пришло время решить, расстаться нам с вами или стать товарищами по службе.

— Сперва, надеюсь, позавтракаем? — сказал капитан Дальгетти.

— Да я думал, что ваш гарнизон уже на три дня снабжен провиантом, — возразил граф Ментейт.

— Для мяса и овсяных лепешек еще есть место, — отвечал капитан, — а я никогда не пропускаю случая пополнить свои запасы.

— Но, — сказал лорд Ментейт, — ни один разумный полководец не потерпит в своем лагере нейтральных флагов дольше, чем того требует осторожность; поэтому и нам необходимо скорее узнать точное ваше мнение, чтобы сообразно этому дать вам пропуск для безопасного отсюда выезда или официально приветствовать в вас нового товарища.

— Это справедливо, — сказал капитан, — а потому не буду оттягивать капитуляцию посредством ложных переговоров, как то отлично проделал сэр Джемс Рамсей при осаде Ганнау в лето от Рождества Христова тысяча шестьсот тридцать шестое; откровенно говоря, если ваше жалованье окажется мне так же по вкусу, как провиант и ваша компания, то я готов хоть сейчас присягнуть вашему знамени.

— Жалованье, — сказал лорд Ментейт, — мы теперь можем назначить очень небольшое, потому что оно должно выплачиваться из того общего фонда, который мы собрали между собой с тех, кто мог что-нибудь дать. В звании майора и адъютанта я не в состоянии предложить капитану Дальгетти более полуталера в сутки.

— Черт бы побрал все эти половинки да четверти! — сказал капитан. — Кабы меня спросили, я бы так же не согласился на раздел пополам этого талера, как женщина на суде Соломона не соглашалась разрубить собственное детище.

— С той разницей, капитан, что вы все-таки охотнее согласились бы взять полталера, чем уступить его целиком другому… Впрочем, в дополнение я могу вам обещать другую половину по окончании кампании.