Черный кофе. Десять маленьких индейцев. Убийство на Ниле. Смерть в Петре. Отложенное убийство. Мышеловка. Свидетель обвинения

Кей молчит, не зная, что сказать.

Поди сюда и присядь, Кей.

Кей садится.

От чего ты, собственно, бежишь?

КЕЙ. Как будто вы не знаете!

КАНОНИК. Разумеется, знаю. Но я хочу, чтобы ты посмотрела в глаза реальности.

КЕЙ. Не понимаю, о чем вы.

КАНОНИК. Не понимаешь? Тогда я повторю свой вопрос: почему ты придаешь этому такое значение?

КЕЙ. Потому что это невыносимо!

КАНОНИК. Согласен. Но взгляни на это с другой точки зрения. Ты ведь могла бы просто обидеться, могла бы, в конце концов, по-человечески пожалеть подругу, которую когда-то любила и которая с горя позабыла обо всех приличиях. Но нет, ты предпочитаешь бежать. (Он умолкает, затем обходя вокруг стола, и останавливается рядом с Кей) Кей — ты бежишь от самой себя. Жизнь избаловала тебя. Ты всегда была счастлива, всегда могла позволить себе быть щедрой, великодушной и доброй, и все это давало тебе повод считать себя хорошим человеком. Естественно, тебе не хочется признаваться в том, что ты провинилась.

КЕЙ (сердито). Что значит — провинилась?

КАНОНИК (цитирует). И послал Господь Нафана к Давиду, и пришел тот к нему и сказал ему: «в одном городе были два человека; один богатый, а другой бедный. У богатого было очень много мелкого и крупного скота; а у бедного ничего, кроме одной овечки. (Умолкает.) И богатый взял овечку у бедняка».

КЕЙ. Да нет же! Все было не так!

КАНОНИК. «И сказал Давид Нафану: жив Господь! Достоин смерти человек, сделавший это, за то, что не имел сострадания. И сказал Нафан Давиду: ты — тот человек»[25].

КЕЙ. Говорю же вам, все было совсем не так! Саймон и Джеки абсолютно не подходили друг другу. Стоило ему встретить меня, и он тут же это понял. Как он должен был поступить, по-вашему? Тянуть дальше? Исковеркать три жизни? Он бы не смог дать Джеки счастье и был бы несчастен сам.

КАНОНИК (медленно обходит стол). Убедительный довод. И весьма удобный.

КЕЙ. Но ведь всегда лучше исправить ошибку, пока не поздно? Саймон ведь поступил честно: он сразу сказал Джеки всю правду. В конце концов, если она была так к нему привязана, могла бы порадоваться, что он счастлив.

КАНОНИК (поворачиваясь к ней). Ты еще очень молода, Кей!

КЕЙ. А что тут плохого?

КАНОНИК. Ничего. Ты ведь всегда любила Джеки?

КЕЙ. Да, в школе она была моей лучшей подругой. Я ее обожала.

КАНОНИК. А она тебя?

КЕЙ. Тоже.

КАНОНИК. И она пришла к тебе и попросила дать работу человеку, которого она любит, чтобы они могли пожениться?

КЕЙ, Да.

КАНОНИК (подходит ближе). Ты ведь всегда имела все, что хотела, верно, Кей? И тебе ни от чего не приходилось отказываться. Но на этот раз следовало бы отказаться.

КЕЙ (встает). Что вы хотите сказать? Что во всем виновата я?

КАНОНИК (идет за ней). Я хочу сказать, что всегда есть минута, когда еще можно остановиться. Ты встретила Саймона Моустина. Он приглянулся тебе, а ты его ослепила. Но ты могла удержаться, Кей. Ты могла сказать себе: «Это жених Джеки, моей лучшей подруги. У меня есть всё, а у нее — только Саймон». Но ты не привыкла себе отказывать и, подобно царю Давиду, просто протянула руку и взяла единственную овечку.

КЕЙ. Как вы несправедливы!

КАНОНИК. С первого взгляда на Саймона Моустина видно, что он человек слабый. Я уверен, что ты сама проявила настойчивость.

КЕЙ. Ну хорошо. И что же мне делать теперь? Обратного хода нет. Прошлое осталось в прошлом.

КАНОНИК. Прошлое рождает будущее.

КЕЙ (оборачивается). Пусть так, но что мне теперь делать?

КАНОНИК (отходит от нее). Дорогое мое дитя. Лично я не вижу, что тут можно сделать.

КЕЙ. Значит, остается терпеть?

КАНОНИК. Видимо, так.

КЕЙ. И вы мне не поможете?

КАНОНИК. Я не вполне уверен, что хочу это делать, Кей. Я бы хотел помочь другому человеку — если это в моих силах.

КЕЙ. Я вас не понимаю.

КАНОНИК. Позволь мне задать тебе вопрос, Кей. Из чистого любопытства. Коль скоро ты спасаешься бегством… (Кей пытается прервать его протестующим жестом, но каноник продолжает, повысив голос.) Коль скоро ты спасаешься бегством, почему бы тебе не нанять частное судно? Туда-то Жаклин уж точно не сумела бы пробраться, правда?

КЕЙ. Конечно, я об этом думала. Я же не полная идиотка. Но тут уже Саймон встал в позу. Ты себе представить не можешь, что он мне устроил! Просто рвал и метал. Как будто не все равно, у кого больше денег.

КАНОНИК. О нет, это вовсе не все равно — для мужчины.

КЕЙ. Ну, как бы то ни было, Саймон уперся. Понимаешь, больше всего на свете он боится стать, как он говорит, альфонсом. Приходится кое в чем уступать. Например, весь наш медовый месяц — это «его выход». Не дает мне истратить ни цента. У него были какие-то акции или ценные бумаги, которые он продал. Он был до того горд и счастлив, что у меня духу не хватило спорить. Но о частной яхте, разумеется, и речи идти не может, а я даже заикнуться не смею, чтобы он взял денег у меня.