Черный крест

Это не апокалипсис и не сегодня, но двад­цать пять МИ-8, летящих одной большой ста­ей, выглядят величественно. Штурмовых вер­толетов сопровождения нам, конечно, не дали. В состав моей группы входило пять взводов, и ими командовали:

взводом армейских саперов Михаил Лукин, взводом саперов по особо важным задани­ям Михаил Панков (я его в шутку называл рыпк оН),

взводом прикрытия и оперативной развед­ки некий Александр Комиссаров,

взводом технического обеспечения Иван Квасников,

взводом связи и компьютерного обеспече­ния Левон Арутюнян. По-моему он был мос­ковский армянин, и мы с ним встречались в нашем училище. Только он был на два курса старше. Ни знакомство, ни тем более дружбу мы с ним не водили.

04. Груженные под завязку людьми, техникой, снаряжением и припасами, мы наконец-то при­были на место высадки — пшеничное поле не­далеко от старинного средневекового зам­ка. У нас в докладах он фигурировал под на­званием «Объект 112».

«Высадка!» — наисладчайшее слово для любого десантника. Но я-то не десантник! Странно, но вдруг мне сообщают, что я как командир должен высадиться первым. Хоро­шо, присоединяю карабин к длинному тросу, который свешивается с вертолета прямо до земли, и начинаю быстро, но не так, как если бы просто падал, спускаться к земле. Каса­юсь ногами почвы и, как положено обычно в таких случаях, переворачиваюсь два раза вправо и после один раз влево. Быстро уста­навливаю свой автомат на ножки и начинаю длинными очередями «обрабатывать» близ­лежащий темный и черный лес, находящийся метрах в двухстах.

Еще никто не успел высадиться ни с моего вертолета, ни с какого другого, как нас стали обстреливать из пулеметов. Затем граната, выпущенная из гранатомета, попала в верто­лет, с которого я только что высадился. Про­изошел взрыв, но его конус был таким, что меня не задело. Винт сам собой, вращаясь, улетел в сторону леса. Хорошо еще, хоть туда, а не в другие вертолеты. Еще три вертолета, постра­дав от осколков взрыва, задымили. Транспорт­ные МИ-8, совершенно невооруженные, ничем не могли ответить на такой вызов и все 24, сде­лав крюк под непрекращающимся обстрелом, улетели. И я остался один.

5. Тем временем, видимо заметив, что в пшенице кто-то залег, обстреливающие про­должали «обрабатывать» из пулеметов поле. Тут я решил не рыпаться и не отвечать, но по­стараться максимально вжаться в землю, что­бы по возможности максимально обезопасить себя. Затем огонь неожиданно прекратился, и я, приподняв голову, увидел, что ко мне идут трое вооруженных людей.

6. Инструктор Орлов всегда говорил, что если вам дали право выбора, то постарайтесь как можно быстро сами себя его лишить. По пра­вилам солдат сам решает, куда ему вешать на свою «сбрую» гранаты, а куда — дымовые шашки. Но, как говорил Орлов, лучше всего для себя сразу, раз и навсегда решить окончатель­но, где что у тебя будет располагаться, и с того момента никогда не менять своего решения.

Я не слушал особо инструктора Орлова, он мне всегда не нравился, казался каким-то грубым, что ли. И вот теперь жизнь подтверж­дала его правоту: когда те трое приблизились достаточно близко, думая, что кидаю одну за другой три гранаты, на самом деле кинул я в их направлении три дымовые шашки.

Те ребята стали стрелять в дым так, что не­которые пули вонзались в землю ну просто очень рядом со мной!

7. Для таких дел обычно используется сол­датский носовой платок — большая белая тряп­ка, которая по правилам должна находиться в кармане штанов на левой ляжке. Я привязал платок к дулу своего автомата и, размахивая им, встав стал кричать: «Не стреляйте! Ооп'1 $Ноо1, р1еазе! Я сдаюсь».

8. Был крайне удивлен улыбчивости и коррек­тности этих троих. Тщательно меня обыскав — так, что не заметили «Стечкина» у меня за по­ясом,— они повели меня в свое партизанское логово. В лагере же.был сильно удивлен тому, как там много людей — и мужчин, и женщин, удивлен, что почти все они носили черные бе­реты и многие, в том числе и женщины, курили сигары.

Меня привели в землянку к здешнему коман­диру, и у нас состоялся довольно-таки интерес­ный разговор. Парень плохо, но все-таки гово­рил по-русски. Он сказал мне, что расстрелять меня не может, потому что русские тут никого не расстреливали. Еще он сказал, что не может об­менять меня на своего пленного потому, что в плену у русских нет его ребят.

— С каким заданием вы прибыли в наши края?

— Мне его еще до конца не объяснили. Ясно лишь одно — взорвать что-то в этом ва­шем замке.

Довольно гостеприимные ребята отпусти­ли меня минут через тридцать после этого на­шего разговора. Мне даже вернули мой авто­мат.

— Я подержал бы вас, конечно, дня два-

три в воспитательных целях взаперти, но...

— ???

— Знаете, я хочу, чтобы вы исполнили это свое задание.

— Может быть, вы настолько осведомлены, что даже скажете мне, что мне поручат взор­вать?

— Процентов на 99 уверен в том, что вам прикажут уничтожить «черный крест».

— Да-а-а-а... И что же это такое?