Черный крест

Летчик нам обещает, что через два с поло­виной часа сядем в Париже. Впрочем, особо с ним общается только Гуськов и Князев, я же где-то через час после взлета начинаю засы­пать. Нет, эти стариканы мне уже начинают нра­виться. При заходе на посадку в парижский аэропорт нас обстреляли из ПЗРК. Самолет делает резкий разворот и заходит на посадку со второго раза, но уже на другой, запасной аэродром. Там стоят лишь наши военные са­молеты. А первоначально мы должны были сесть в парижском гражданском аэропорту им. Шарля де Голля. Ну, так, если честно, мне и спокойнее. Вокруг наши и все под охраной.

Встречающие, соответственно, задержива­ются, пока едут из одного аэропорта туда, где мы приземлились. А когда они все-таки приез-

жают — большой туристический автобус под охраной двух БМП и одного БТРа,— оказыва­ется, что мы сами уже находимся на том са­мом месте, куда нас встречающие должны были перевезти и откуда нас должны были до­ставить вертолеты на место, на «объект 112». Затем нас сажают почему-то в трофейные аме­риканские «ирокезы», и через четыре часа мы на месте.

02. Мерзость полного военного запустения. Ни тебе сопротивления, ни тебе хоть неболь­шого обстрела. Никаких ПЗРК и крупнокали­берных пулеметов. Здесь даже деревья посте- 2 2 *7 пенно выздоравливают после «розового газа» — листья постепенно становятся хоть и очень темно-, но все-таки зелеными.

Затем достигаем — пешком, все нагруже­ны, старички держатся молодцом, пукают, хри­пят, потеют, но на равне со мной тащат снаря­жение — замка.

На меня нахлынули воспоминания. Но ви­деоряд того, что я вижу вокруг, моих воспоми­наний никак не поддерживает: внутри крепост­ной стены почти все сгорело. Полыхало, види­мо, очень хорошо, так что обвалились даже некоторые каменные стены многоэтажных 8*

домов. Я почти не узнаю этого места. Сплош­ные развалины после большого пожара. Зато стоит храм. И на фоне этой всеобщей черноты и копоти его потрясающая белизна ошараши­вает и действует угнетающе.

Транспортный вертолет с оборудованием прибывает через три часа. Летчики, управ­лявшие вертолетом и командовавшие рядо­выми солдатами, которые были в вертолете грузчиками и разгружали вертолет в замке, нам сообщили: «Евангелиус» — ближайшая российская военная база — ввиду того, что партизанщина в этих местах минимальная, переместилась от этого места на расстояние двух часов лету ударного штурмового скоро­стного вертолета.

То есть мы здесь одни. Ну, как тут не вспом­нить ее слов?

Ты один

В темноте

03. Пока мы располагаемся в храме, как в единственном более-менее уцелевшем зда­нии в замке, прибывает взвод пехоты, чтобы всячески поддержать нашу экспедицию. Взводом командует мой старый друг по пе­хотному училищу Саша Рекуданов; здорова­емся, долгие разговоры и воспоминания о прошлом. Сейчас у него в Москве молодая жена Наташа.

Князев, кажется доволен таким раскладом дел. Он улыбается. Наверное, наша с Сашей встреча что-то напоминает ему из его прошло­го. А я — нет. Не очень понимаю. Это называ­ется сейчас «спайка», когда ради здоровых от­ношений в армии, ради здоровой конкуренции ребят, которые учились вместе в военных ВУ­Зах, отправляют после вместе служить. В том числе и на войну. То есть ты воюешь, окружен­ный друзьями. Психологически проще. То есть Ты видишь смерти своих самых лучших друзей. Психологически невыносимо. То есть ты име­ешь возможность умереть на руках своих това­рищей. Психологически, скажу вам, как мне кажется, так-сяк.

04. То есть к началу этой операции на «объек­те 112» сосредотачивается 47 солдат Россий­ской армии — 30 человек пехоты и командир Александр Рекуданов, 15 «старичков» из на­шего отдела и я.

С неделю окапываемся на месте, превра­щая храм в неприступную крепость и обору­дуя более-менее сносную вертолетную площадку, а то наши летчики уже и так на мес­те, при выгрузке оборудования, а потом при выгрузке Сашиного пехотного взвода, прояв­ляли чудеса храбрости и изворотливости. При­легающие к храму дома разрушены, и он тор­чит посреди замка один как перст.

Связь с Москвой опять долго не налажива­ется, но наш командир говорит:

— А ну и хрен с ней! — Потом, зачем-то лукаво так кося взглядом на меня и так моло­децки-залихватски мне моргнув, прибавля­ет: — Вот если бы тут была Светлана, наш мо­лодой специалист по связи...

Я смущенно улыбаюсь, но в этот момент выбрасываю из окошка магазины к «Стечкину» с холостыми патронами. Больше никогда, ни за что и нигде!

05. Впрочем, связь с Москвой налаживает­ся, и Князев получает несколько факсов с под­робным описанием карты и прочих мест, где по данным разведки находится «цель миссии». Роман Олегович дает мне прочитать эти лист­ки, и я сразу понимаю, о каком месте идет речь.

— Я знаю, где это! Два года назад там был лагерь партизан. Сейчас же, насколько я могу понять, он должен быть уничтожен авиацией.