Черный легион

Штурмбаннфюрер не мог простить военной разведке Швейцарии, почти сплошь укомплектованной швейцарскими немцами, которая, прикрываясь нейтралитетом, все больше склонялась к сотрудничеству с явными врагами Германии. Люди Массона уже давно путались у него под ногами, позволяя русским свить у себя под боком мощное разведывательное кубло.

– У нас нет возможности открыто действовать на территории Швейцарии, – наконец изрек Кальтенбруннер то самое безобидное, что только возможно было изречь в данной ситуации. – Это не поощряется ни нашим руководством, ни швейцарским. Оно в общем-то и понятно: «последний мирный банк Европы», – презрительно осклабился он, явно цитируя кого-то, возможно, фон Риббентропа.

– Кроме того, в последнее время над ведомством Массона вдруг ни с того ни с сего взял шефство бригадефюрер Шелленберг.

– Он встречался с полковником, – подтвердил Кальтенбруннер. – Если не ошибаюсь, трижды. В последний раз, что весьма любопытно, на юге Германии, недалеко от швейцарской границы. Очевидно, это свидетельствует о полном взаимопонимании между ними.

– Не мешало бы выяснить, на чем оно зиждется, это их взаимопонимание, – решительно предложил Скорцени. Ему известно было о встречах Шелленберга с Массоном, но до сих пор особого интереса подобные встречи у него не вызывали.

Скорцени ждал от Кальтенбруннера разъяснений. Прежде всего – состоялись ли эти встречи с его, обергруппенфюрера, ведома. Первому диверсанту было крайне важно знать этот нюанс. Для него не являлось секретом, насколько обострились в последнее время отношения между двумя генералами от СС.

– Кое-что уже известно.

– Какова же цель этих встреч? Контакты с западными союзниками России?

– В дальней перспективе, – с наслаждением затягивался ароматным дымом Кальтенбруннер. – Что больше интересует Гиммлера, нежели нас с вами.

– Тогда это уже не ни с того ни с сего.

– Меня держат в курсе. Уже есть договоренность с Массоном. В недрах его военной разведки даже создана специальная группа радиоперехвата, которая пеленгует и дешифрует все радиоисточники, работающие на наших противников. Не могу сказать, чтобы эта группа, которую возглавил лейтенант Трейер, сумела добиться чего-либо существенного. Но сам факт…

– Если швейцарцы действительно опомнились и решили не наживать в лице рейха серьезного врага – нужны аресты. Их пока что не видно.

– Последуй они, возможно, мы уже смогли бы выйти на предателей, которые сидят не в далекой Женеве, а здесь, допускаю, что даже в наших стенах, – постучал грубым корявым ногтем по столу Кальтенбруннер.

– Если такое и произойдет, то не скоро. Вы сами сообщите фюреру о раскрытии операции «Большой прыжок»? Если да, то когда? Для меня это важно.

– Не следует торопиться, Скорцени, не сле-дует, – назидательно возразил обергруппенфюрер. – После таких докладов должны последовать четкие решения фюрера. И для нас не безразлично, какие именно.

– Естественно.

– В таком случае что мы приложим к этим радиоперехватам? Чем подкрепим? Рассуждениями о женевских антипатриотах Зауеммане и Вейбеле? Смешно.

60

Молчание Кальтенбруннера Скорцени воспринял как вынужденную передышку, в которой в равной степени нуждались они оба.

– Вчера вечером я связался со штурмбаннфюрером Романом Гамотой. Обязан был предупредить его, понимая, что первая волна провалов прежде всего ударит по его людям в Тегеране, – нарушил их молчаливое единодушие Скорцени.

– Ну и?..

– Гамота заявил, что в последнее время агентура абвера ведет себя крайне подозрительно. Независимо от моего сообщения, он давно почувствовал, что окончательно теряет доверие к ней.

– Теряет доверие к агентуре абвера? – ударил ребрами ладоней по ребру стола Кальтенбруннер и возбужденно подхватился.

– Уже потерял.

– У вас есть запись его заявления, касающегося этой самой агентуры?

– Есть.

– При этом вы лично полностью доверяете штурмбаннфюреру Гамоте?

– У нас с вами нет оснований не доверять ему, – осторожно откорректировал Скорцени саму постановку вопроса. – Тем более, что такого же мнения придерживается и Майер. Несколько агентов из его группы иранское правительство уже выслало из Ирана. Причем в спешном порядке. И произошло это буквально на днях.

– Вот видите, Скорцени. А вы кладете мне на стол свои радиоперехваты и настаиваете, чтобы я немедленно отправлялся с ними к фюреру. Не доложив о главном. О том, что подозрение падает на агентуру абвера в Иране, то есть на людей Канариса. Совместно с которыми разрабатываем план операции. И с которыми придется действовать в Персии.

Кальтенбруннер опять умолк, но на этот раз – свирепо уставившись в окно, словно решался выброситься в него. Молчание длилось слишком долго, чтобы его можно было считать обычной паузой. Обергруппенфюрера словно заклинило на какой-то идее, которую он то ли не в состоянии был полностью осмыслить, то ли не осмеливался высказать. И скорее всего, второе вытекало из первого.