Черный легион

– «Венцев» в этом змеюшнике все еще не очень-то жалуют. И уж во всяком случае считают, что нас собралось здесь слишком много.

– «Венцев» не может быть слишком много, – решительно заявил Скорцени, бравируя своим неистребимым воинственным духом. – Чем больше их собирается под одной крышей, тем становится очевиднее, как нас катастрофически мало.

– Я хочу, чтобы над вашей шуткой они смеялись под дулами пистолетов, – зло улыбнулся Кальтенбруннер.

– Рано или поздно они дождутся этого, – угрожающе прорычал Скорцени. Сейчас у него были все основания для подобных эмоций.

Другое дело, что он не собирался уточнять, кому именно адресуются их угрозы. В то же время он прекрасно понимал, о чем идет речь, когда в стенах этого здания упоминаются «венцы». В конце концов обергруппенфюрер уже несколько раз начинал с ним разговор на эту тему.

В управлении давно известно, что некоторые «пруссаки» заподозрили Кальтенбруннера в том, что он стремится наводнить СД австрийцами, полностью окружив и обезопасив себя земляками. И что возмущение их дошло до Гиммлера, который вынужден был лично заняться этим «новым аншлюсским потоком». Особого прока от этого разбирательства не было. Зато обергруппенфюрер получил право в беседе с любым австрийцем убедительно намекать на свое высокое покровительство.

– Я хочу, чтобы вы внимательно просмотрели эти донесения, обергруппенфюрер, – столь же решительно напомнил Скорцени о цели своего визита. – Пока они находятся только в наших руках, руках австрийцев.

Кальтенбруннер осушил рюмку, вопросительно взглянул на Скорцени, однако, поняв, что дальше «отрезвлять душу» тот не намерен, спрятал ее куда-то в недра своего необъятного стола.

58

Донесения и предварительные соображения гауптштурмфюрера Ольдера Кальтенбруннер читал молча, долго, сосредоточенно. И чем больше вчитывался, тем все меньше понимал, ЧТО все это значит. Возможно, поэтому перечитывал трижды. Тем более что особой сообразительностью этот фюрероизбранный «венец» никогда не отличался.

– И после всего этого они хотят забрасывать вас в Иран? – наконец потряс он бумажками. – Если кто-то решится сделать это, пусть лучше сразу передает вас энкавэдистам или аристократам из британской контрразведки.

– Дело не только в моей личной безопасности, обергруппенфюрер. Все намного сложнее. Вопрос в том, насколько глубоко проникла вражеская агентура в кабинеты рейхсканцелярии. Считаю, что фюрер обязан знать об этих донесениях.

– Конечно, обязан! Он должен узнать о них как можно скорее. Впрочем… – Кальтенбруннер вдруг укротил свой пыл и с безнадежной грустью уставился на Скорцени.

«Господи, – умоляюще вопил его взгляд. – Чего вы все от меня хотите?!»

– Стоит ли торопиться? – обергруппенфюрер оставил в покое расшифровки, закурил и откинулся в кресле. – Ваши соображения, Скорцени? От кого и кому могла поступать эта информация?

– Имен я пока назвать не могу.

– Дело не в именах.

– Радиоперехватчики утверждают, что адресат базируется в районе Люцерна.

– Так что, опять «Красная тройка»?[27]

– Возможно.

– У этих-то информаторов хватает. На их осиное радиогнездо в Берлине работает как минимум три-четыре генерала[28], в том числе из тех, что засели в Генеральном штабе сухопутных войск.

– У меня создается подозрение, что против нас работает уже не только русская «Красная тройка», но и все Бюро «Ха» во главе с капитаном Хансом Заусманном вместе с недавно созданной группой «Викинг»[29] майора Вейбеля. Я уже не раз говорил: эти предатели – решившие, что если они оказались в Швейцарии, то зов немецкой крови уже не должен порождать у них никаких чувств к своей истинной родине, – давно перестали быть нейтралами. Непонятно только, какого дьявола мы все же терпим их.

– «Терпим», – проворчал Кальтенбруннер, отлично понимая, что упрек первого диверсанта империи напрямую относится к нему. Ибо это он – прежде всего он – обязан был принимать решения. И добиваться их осуществления. – Вот так и терпим. Разве только их? Посмотрите, как решительно избавляется от врагов своего коммунистического рейха Сталин. Так почему бы и нам?..

– Значит, давайте действовать решительнее. У нас и так уже осталось слишком мало времени…

– Что вы предлагаете? – Не совсем корректно прервал этот монолог Скорцени. Подобных монологов он уже наслушался.

– Не предлагаю, обергруппенфюрер, а требую приказа. Выполняя который, мог бы бросить к вашим ногам не только Зауеммана и Вейбеля, но и полковника Массона. С очень «удачной» массонской фамилией.

59

Кальтенбруннер покачивался в кресле и с ответом явно не спешил. Он знал, что Скорцени давно порывается обезглавить швейцарскую разведку. Оставшимся в ней должно было хватить их презренного нейтралитета ровно настолько, чтобы полностью подчиниться его отделу.