Черный лис. Том 2

Я вспомнил, как недолюбливал эту женщину Колян. Он утверждал, что у Мадам везде есть глаза. Он прекрасно знал о её возможностях.

Благодаря своему… апгрейду Салтыкова могла напрямую общаться с «мальчиками», подключаться к уличным видеокамерам, внедряться в компьютерные сети…

Она всеведуща, — благоговейно подумал я. — Если бы у меня были её возможности, я бы отыскал Шиву в два счёта…

Мы мчались сквозь Москву на лимузине, который постоянно атаковали — с воздуха, с земли, и даже из канализационных люков.

Об этом я узнал чуть позже, а пока мы четверо сидели, накрепко пристёгнутые к противоперегрузочным креслам, чувствуя, как салон наклоняется в ту или другую сторону, подпрыгивает или проседает.

Иногда в ушах раздавался негромкий свист, временами барабанные перепонки закладывало наглухо — защитная система автомобиля успевала компенсировать всё, что насылал на нас изобретательный гений графа Бестужева.

— Чувствую себя макрелью в консервной банке, — пробормотал себе под нос Фудзи. Но Салтыкова услышала, хотя и сидела в данный момент в очках, просматривая гигабайты информации.

— В хорошо укреплённой консервной банке, — откликнулась она. — С отличными ходовыми качествами.

— Мы едем в Кремль? — спросил я.

Если подумать, резиденция государя была самым безопасным местом в стране.

— Кремль атакован, — ответила Салтыкова. — Красная площадь заблокирована войсками.

— Значит, переворот, — Принц Константин, мягко говоря, вовсе не прыгал от радости.

И я его понимаю: будучи подростком он пережил один переворот — и ничего хорошего о нём сказать не может.

— Переворот, — эхом откликнулась Любава. Лицо её сделалось строгим и чужим, в глазах поселилась взрослая грусть.

— Это мы ещё посмотрим, — а вот госпожа секретарь находилась в бодром расположении духа. — Напудренные щеки её порозовели, в глазах плясали озорные искры. — Пока что государь накрыл всю территорию дворцового комплекса магическим пологом. Муха не пролетит. Не то, что снаряды или боеголовки.

— Это он может, — с мстительным удовлетворением кивнула Любава. — Пологи, защитные стены, силовые поля… В этом наш государь большой мастер.

Что-то в её голосе меня насторожило. То, каким тоном она говорила о главе государства.

— Значит, Кремль тоже отпадает, — сказал Фудзи. И мысль о Любаве и её отношениях со Святославом вылетела из головы. — Так куда мы едем?

Намекал он вот на что: лимузин, хотя и крепкий, как танк, но всё же не вечный. Удачный выстрел может повредить электронику или пробить броню. У нас может кончиться топливо… Да и в конце концов: не дело мотаться по городу, провоцируя Бестужева на всё новые нападения.

Хотя… В этом есть свой резон: распыляя силы, он не может сосредоточиться на главном. А что для него главное?..

— Артефакты! — закричал я не своим голосом. — Бестужев охотится за Артефактами. Он поэтому напал сразу на несколько семей. Поправьте меня, если я ошибаюсь: у всех у них есть собственный Источник.

Она не стала сомневаться, размышлять, переспрашивать — просто надела очки и ушла в себя. Через минуту вернулась.

— Резиденция Дашковых в огне. Но они ещё держатся.

— А семья? — я помнил: пока жив хоть один член семьи, Артефакт не подчиниться чужому.

— Обе дочери в Париже, учатся в Сорбонне, — ответила Салтыкова. — Девочки в безопасности, об их охране обещал позаботиться кампус. Сам граф ранен, но всё ещё полон сил. Супруга его, Марфа Петровна, является магом стихии огня — достойная противница Даниел Андреичу. К Остальным домам я направила дополнительные войска. Мы не имеем права так рисковать.

— Помните, я говорил, что Бестужев — бульдог, — спросил Фудзи.

— Я отдаю себе отчёт о превосходных охотничьих качествах графа, — спокойно ответила Салтыкова. — За последние годы мы успели его отлично изучить.

Держи друзей близко, а врагов ещё ближе… Я вспомнил, что последние два года КИБ делит с орденом Четырёхлистника одно здание. По приказу государя.

— Вы знаете, где он держит Артефакты? — вопрос вырвался преждевременно. Салтыкова мгновенно дала это понять, устремив на меня равнодушный леденцовый взгляд.

— Этого мы не знаем, — выдержав длинную паузу, сказала она. — Иначе…

— Я понял. Простите.

Иначе нас не мотыляло бы сейчас по всей дороге, — вот что крылось за её молчанием. Никто не нападал бы на Соболева и другие Великие дома… Бестужев сидел бы в свинцовой камере, а госпожа секретарь не спеша, тщательно, расплетала ниточки заговора.

И еще надо понимать: госпожа секретарь вовсе злилась не на меня. Она была недовольна собой. И своими людьми.

— Как мне получить доступ к этим вашим… «мальчикам»? — спросил я.

Она даже сняла очки. Посмотрела на меня с интересом.

— Зачем это вам?

— Вы ищете Артефакты, — нечего уже ходить вокруг да около. Нечего заниматься гаданиями на кофейной гуще… — А я ищу Шиву. Руку даю на отсечение: мы ищем одно и то же. Найдём Шиву — найдём всё остальное. Пока Бестужев пользуется объединённой силой нескольких Артефактов, его не остановить.

А как просто всё начиналось. Обычное утро, рутинное задание: проверить человека, который неожиданно уволился с работы.