Черный парус беды

– Утопил. Ага.

Миронов усмехнулся:

– Подсматривал?

– Нет, Сережа ругался сильно. Жалел.

– Пришлось новый покупать, – добавил я. – Вот сегодня и купил.

– Этот мне не нужен. Да и тот не слишком нужен был…

– Чего ж тогда?..

– Все! Забыли! Вообще-то, наказать бы вас надо.

Очевидно, Колька считал, что если на первом месте по виноватости в его бедах – портсигар, то на втором – мы: я, кэп и французская девушка Мари до кучи.

– Только не ко времени это сейчас. – Миронов встал, опустил портсигар в левый карман пиджака. – Но ничего, может, встретимся еще, тогда и посчитаемся.

– Шел бы ты, Николай… – веско уронил Кривушин. – …своей дорогой. А мы своей пойдем. И без того наворотил выше крыши. И лучше бы нам не встречаться.

Миронов дернул бровью и повернулся, чтобы пойти своей дорогой, как то и посоветовал ему наш капитан.

У меня было лишь несколько секунд. Моя рука снова нырнула в сумку. Я нащупал телефон и выхватил его, как герои вестернов выхватывают «кольты».

Миг – и отскочила задняя крышка. Еще миг – аккумулятор упал на ладонь. Под ним «гнездо» для SIM-ки. Теперь рука – в карман. Вот она, родная.

Миронов сделал шаг. Спина у него, как стена.

Я вставил SIM-карту в «гнездо». Прижал аккумулятором. Вернул заднюю крышку на место.

Давай! Давай!

Дисплей засветился. Спасибо кэпу за аккумулятор. Что зарядил.

Так, сколько нужно на активацию? Сколько секунд? И есть ли у меня эти секунды?

Миронов сделал еще шаг.

Глаза Кривушина впились в меня. Но вмешиваться, останавливать меня он не собирался.

А Мари, как меня минутами раньше, разбил паралич. Ни слова сказать, ни руку поднять, только ресницами хлопать.

На дисплее появилось название фирмы-производителя. Потом исчезло, уступив экран пиктограммам и цифрам. Все, готов к работе. Звонить будете?

Буду!

Миронов успел перейти дорогу и сейчас стоял на тротуаре-променаде, очевидно, пытаясь сориентировать, куда ему двигать дальше. Вот он кивнул сам себе – сообразил.

Я нажал на кнопку вызова, активируя зашитый в памяти телефон номер.

Хлопок.

Вспышка.

Клочья пиджака.

Из бедра Миронова ударила тугая струя крови – разорвало артерию.

Миронов заорал и рухнул плашмя на бетонную плитку променада.

Едва заметное облако окутало его.

Облако было мутно-желтым.

Миронов корчился, зажимал рукой рану на бедре и уже не орал – его тошнило.

Он попытался высвободить правую руку.

Вряд ли он хотел стрелять, но раздались выстрелы – пули вспарывали ткань пиджака и летели неизвестно куда. Но кто-то на променаде упал, завопил.

Люди, кинувшиеся было к несчастному, в страхе бросились прочь.

Миронов так и не смог вытащить пистолет из кармана. Он выгнулся дугой так, что, казалось, позвоночник не выдержит – переломится, потом согнулся и затих.

Ветер смел с мертвеца ядовитое облако.

Вдали заливались трели полицейских свистков, где-то еще дальше взвыла сирена «скорой помощи».

Нам лучше было уйти.

…Но все было не так.

На дисплее появилось название фирмы-производителя. Потом растворилось в мерцающей дымке, уступив пиктограммам и цифрам. Телефон был готов к работе.

– Звонить будешь?

«Буду!» – хотелось ответить мне дяде Пете, но я покачал головой. Посмотрел, где там Миронов. Тот уже успел перейти дорогу. Колька стоял на тротуаре-променаде и крутил головой. Видно было, что он пытается сориентироваться, куда ему двигать дальше.

Я поднялся, подошел к урне и бросил в нее телефон.

Вернулся, сел, поднял голову.

Бродяга на скамейке уже не спал – сидел, и в руках его был телефон, который он только что выудил из урны. Вот он нажал одну кнопку, другую, и зашитый в электронную память номер активировал СВУ в портсигаре.

Хлопок.

Вспышка.

Борт пиджака – в лохмотья.

Взрывом Миронову разорвало бедренную артерию, из нее ударила тугая струя крови.

С диким криком Колька осел на бетонные плитки променада.

Мутное желтоватое облако окутало его.

Миронов согнулся, зажимал рукой рану на бедре. Потом его начало тошнить.

Конвульсии крючили Кольку так, что казалось, позвоночник не выдержит – переломится.

Люди на улице, сначала в страхе кинувшиеся в стороны, остановились, потом нерешительно направились к Миронову. Тот скрючился еще больше – и затих.

Ветер с океана смел с него ядовитое облако.

Кровь продолжала заливать променад красно-черным.

Вдали взвыла сирена «скорой помощи».

Бродяга в майке-«алкоголичке» тоже был среди тех, кто окружил мертвеца. Телефон остался на скамейке рядом с соломенной шляпой. Бродяга ничего не знал, ничего не понял и ни в чем не был виноват.

Нам лучше было уйти.

…Но все было не так.

Я смотрел на дисплей, испещренный пиктограммами, и… медлил. Я не знал, что мне делать. Вот только что, когда вставлял SIM-ку, прищелкивал крышку – знал, а сейчас – нет. Даже не раздумывал, нажимать или нет, просто не знал. Выбора не было, не из чего было выбирать.

Женская рука легла на мою руку. Мягко, но настойчиво высвободила из пальцев телефон.

– Не надо, – сказала Мари.

– Что – не надо? – порой я проявляю редкую тупость, и это уже давно не тайна.

– Ничего не надо делать. Ничего. Все сделают за тебя.