Черный подснежник

– Ты прости, лекарства у нас увели грабители в лесу. Угнали грузовик вместе с водителем и грузом, там были таблетки и провизия. В поселке, куда ты нас доведешь, мы как раз собираемся узнать, кто украл лекарства. Нам очень нужна твоя помощь.

Черная тень мелькнула в люке, застыла на ободе. Соколов спустился следом наполовину в глубину машины и попросил:

– Говори, куда поворачивать сейчас, а я буду передавать приказы водителю.

Володя молчал, хоть вздрагивал всем телом. Тут Алексей понял, что мальчишка молча рыдает от безысходности, что не смог достать нужного лекарства и спасти мать. Соколов не находил слов, чтобы выразить свои мысли, которые переполняли его голову. «Ведь не только из-за Прохорчука я хочу разобраться и найти этих мародеров, а еще чтобы Володька смог вылечить мать, чтобы лекарство дошло до блокадных жителей. Чтобы эта девушка-водитель верила, что на войне еще существует забота о человеке, а не только приказ». Это было так сложно объяснить десятилетнему трясущемуся от беззвучных рыданий мальчишке, что Алексей просто приобнял его за худенькие плечики, раскачиваясь с Володькой в такт движения «тридцатьчетверки». Тяжелая бронированная машина набирала скорость, мчась по разбитой дороге в направлении Рабочего поселка.

Глава 3

От свежего воздуха и ветра, который обдувал сидящих на броне Т-34, было очень холодно. Алексей предложил мальчишке:

– Давай я на тебя сверху брезент накину, а то совсем замерзнешь, пока доберемся.

Володька в ответ все так же залихватски сплюнул, выражая свое пренебрежение к трудностям. Соколов уже привык к его шепелявой речи и понимал практически все, что говорил их проводник. Володька вздернул острый нос, единственное, что торчало из-под огромной ушанки:

– Так доеду, я терпеливый. Когда немцы мне все зубы выдирали щипцами, то не пикнул даже и партизан наших не выдал. Я у них связным был. Они почти все вырвали, три осталось. – Володька безо всякого стеснения оттянул губу и продемонстрировал три белых пенька в глубине рта. Потом сурово пообещал: – Вот поставлю в Ленинграде себе железные зубы и на куски Гитлера ими порву!

– Считай, уже порвал, вон как его гоним, бегом бежит. – Соколов обнял мальчишку еще крепче, прикрывая его от ветра.

А тот доверительно отогнул край куртки, чтобы еще раз показать мешок, набитый продуктами:

– Мамке везу, она рада будет. И Митька с Андрюшкой, Васятка, Зойка, Глашка маленькая, всех накормлю.

– Ого, – удивился Алексей. – Сколько у тебя братьев и сестер.

Володя вдруг улыбнулся:

– Это все найденыши, обозы с Ленинграда бомбами громили. Мы с мамкой с санками раненых ребятишек подбирали и дома выхаживали. Сироты они, только имя свое и знают. – И солидно заключил: – Вот растим, пятнадцать человек.

Горячее тепло разлилось в груди у лейтенанта, сколько же мужества в этом мальчишке, который ушел из дома на десятки километров, чтобы тяжким трудом заработать хлеб для чужих детей. Алексей не выдержал, сгреб тощее тело мальчика в охапку, обнял крепко, но осторожно.

– Ты герой настоящий, Володя, так и знай! Ты – настоящий человек с огромным сердцем!

Тот смущенно повис на шее у танкиста, но не отстранился, всем существом впитывая редкую в военное время ласку. Так и добрались они до черной полоски леса в крепких объятиях друг друга. Здесь Володя просвистел, тыкая длинным рукавом в кривую ель:

– Штуда, шварашивай, гашти там наштелены, штобы шелеги шли.

«Семерка» первой двинулась по проему между деревьями, медленно и неуверенно, но, почувствовав под гусеницами твердые стволы, поехала резвее. Мальчик указывал, куда повернуть, чтобы не сойти с лесной дороги, как вдруг тихо вскрикнул и сиганул с танка, прежде чем Алексей успел что-то понять. Черное пятно промчалось по белому снегу, валенок слетел с тощей ноги, только Володька его подхватил ловко на ходу и пристукнул по колее от колес:

– Машина, машина шут шша!

Соколов торопливо коснулся сапогом макушки Бабенко, чтобы тот остановил танк. Сам тоже резво спрыгнул с брони и, подхватив Володьку, прикрыв его собой, стал озираться по сторонам. В кромешной темноте леса могут скрываться те, кто напали сегодня на Руслана и автороту полуторок. За каждым кустом или деревом – опасность. Да только мальчика было не удержать, он вырвался вперед и бросился прямиком в черноту по следу от колес:

– Я шнаю, шнаю, где машину шпряташи! Болотша вешде, одно мешто шухое!

Он уже петлял между деревьями, легко ориентируясь при тусклом свете звезд и луны, а за ним бежали танкисты с автоматами. Вдруг мальчик кинулся на огромный сугроб и принялся изо всех сил бить по нему руками и ногами, разбрасывая в стороны снег. Остальные ринулись ему на помощь. Миг – и из-под белого покрывала показались фары угнанного «зилка». Омаев вдруг вскинул автомат, приложил палец к губам – тихо! Они замерли, затаив дыхание. Стон, кто-то глухо и слабо стонет чуть правее! Руслан бросился в кусты, наткнулся на кровавую полосу и по ней уже через несколько метров добрался до лежащего на снегу человека.

– Товарищ капитан!