Черный подснежник

Сотрудник НКВД зашагал размашисто к узлу связи, Соколов шел следом. Офицер на ходу задавал колкие вопросы, бросал косые взгляды, пытаясь понять, что же там внутри у молодого лейтенанта. На лице маска из грязи и крови, голос ровный, ответы прямые. Неужели и в самом деле рвется на передовую, на самую страшную территорию боевых действий, под огонь врага? По роду деятельности он имел дело с обманщиками, дезертирами, которые норовили прикрыть фальшивыми словами свое желание отсидеться в тылу, а вот то, что Соколов рвется в самое пекло сражений, никак не укладывалось у него в голове.

– И что же у Лозина хочешь, в комбаты выслужиться? У тебя вне срока звание, не рассчитывай Соколов. Командование не разбрасывается просто так наградами, их получают только за боевые заслуги.

В ответ Алексей промолчал и лишь пожал плечами, никакие медали не вернут его погибшего друга, комбата Момашулы.

– Или решил отсидеться, пока перевод придет, чтобы снова на штурм не послали на Синявино? – Офицер никак не мог найти гнильцу в этом молодом танкисте. – Я сегодня же переброску тебе согласую, если Лозин примет твою роту. Он всех подряд к себе не берет, ты имей это в виду.

Тут уже Соколов не выдержал нападок, напомнил энкавэдэшнику:

– Сообщите, что майор Грозин предлагал перевод.

Офицер снова ухмыльнулся, перед тем как шагнуть в палатку, где работали радиотелеграфистки. Он ухмыльнулся, очевидно, думая, что вот молодой лейтенант, а туда же, уже обзавелся покровителями, плетет интриги среди штабных служащих. Алексей остался на улице ждать решения Лозина. Не хотел пугать девочек-связисток своим окровавленным комбинезоном, да и нужна ему была передышка от язвительных замечаний штабиста.

Тот вышел обратно совсем с другим выражением лица, теперь мужчина был удивлен, с каким энтузиазмом воспринял информацию о переводе лейтенанта генерал Лозин. Попросил как можно быстрее оформить бумаги для перевода роты Соколова в расположение ближайшего танкового подразделения в деревне Шотово.

– Давай, лейтенант, два часа тебе на сборы, потом за документами в штаб и в дорогу до Шотово по западной магистрали. Ждут тебя очень. – Он вдруг пожал руку ротному командиру из-за нахлынувшего чувства вины, все-таки вот на таких парнях держатся победы Красной армии над Германией. Надо поддерживать их, выделять, а не подозревать в тайных замыслах. – С обозом отправишься в качестве сопровождения, смотри в оба, там снаряды для наших танков, нельзя под огонь немцев подставить. Верю в тебя, лейтенант!

От его похвалы, от новой задачи на душе у Соколова полегчало, будто солнце выглянуло из-за туч. Нет больше пустоты и отчаяния, а наоборот, с каждой минутой все больше воодушевления и горячего желания сражаться за Родину, гнать немцев как можно дальше и как можно быстрее прочь с территории Советского Союза. До самой границы, до долгожданной выстраданной победы!

* * *

Сборы были короткими, он успел лишь ополоснуться под ведром с ледяной водой да сменить грязное обмундирование на запасной чистый комплект. Как будет время, так займется заскорузлой от крови формой сам или отдаст девчатам банно-прачечного отряда, а сейчас его уже ждет вереница из лошадей, запряженных в сани. Под белой маскировочной тканью громоздились ящики со снарядами: бронебойные, осколочные фугасы, подкалиберные, шрапнель, картечные болванки лежали в заводской смазке в аккуратных укладках. Соколов понимал, что стоит попасть сюда хоть одному немецкому снаряду, как вся масса сдетонирует и взорвется так, что разнесет на куски и его танковый отряд, и возниц, и коренастых деревенских лошадок. Поэтому стоит максимально соблюдать осторожность и маскировку. Он нахмурился:

– Почему такая перевозка, на упряжках? Лошадей ведь видно будет с воздуха на дороге из-за масти.

Возница в огромном тулупе махнул рукой в ободранной рукавице:

– Все полуторки на госпиталь кинули, раненых свозят со всей линии фронта после вчерашних боев. Да вы не переживайте, товарищ командир, лошади смирные, к технике привыкли. У немцев их отбили. По зимней дороге вмиг домчат, быстрее, чем машины, им мороз нипочем. За три часа доберемся через Овчинниково и дальше по просеке лесной до Шотово.

– Ладно. – Соколов понимал, что выбора у него нет.

Заменить гужевой транспорт нечем, а бегать и выбивать машины в штабе – означает терять время от дневного времени – самого безопасного для передислокации, когда хороший обзор на дороге для наблюдающих, да и люфтваффе не суется для разведки или атаки в небо так близко с установками советского ПВО на прифронтовой линии. Единственное, что его озадачило – на пять упряжек было всего двое возниц, один из которых расположился на первых санях, другой на третьих, а остальные упряжки просто связали вместе бечевкой.

– Может, к вам посадить пару человек, чтобы помогали с лошадьми управляться?