Черный саквояж. Куклы из космоса

Костя замолчал; он стал анализировать ход событий. И медленно, в тишине и молчании потянулись минуты. Наконец дверь с треском распахнулась, и в кабинет физики, мешая друг другу, ворвались директор Степан Алексеевич, математичка Елизавета Петровна, англичанка Лидия Григорьевна, химик Борис Николаевич, физкультурница Галина Сергеевна, географичка Тамара Игоревна, преподаватель музыки Элеонора Сигизмундовна, литератор Петр Ильич, исторична Вера Владимировна, а также, конечно, Лаэрт Анатольевич и Аркадия Львовна, которая тащила за руку Марину Букину, упиравшуюся, но, вероятно, только для вида. На вставших было, как положено, Петра и Костю никто не обратил никакого внимания, потому что Лаэрт Анатольевич сразу же бросился к клавишам пульта дисплея, и раз за разом на его экране стала проходить сцена на метеоплощадке. Раз за разом шоколадный Златко копался во внутренностях блока индивидуального хронопереноса, Бренк сидел рядом с ним, а через кусты жасмина продирались Петр Трофименко и Костя Костиков, потом весь экран дисплея занимала крупным планом внутренность блока индивидуального хронопереноса с пальцами Златко, и все начиналось сначала. Затем Лаэрт Анатольевич выключил дисплей, и вся компания, сыпя односложными восклицаниями, исчезла столь же стремительно, как и появилась.

Петр с Костей снова стали угрюмо смотреть в окно.

И прошло, как им показалось, очень много времени, прежде чем дверь отворилась опять. На этот раз в кабинет физики вошли только директор школы Степан Алексеевич и Лаэрт Анатольевич. У обоих были очень усталые лица. Костя и Петр встали.

— Вы, ребята, домой идите, — сказал Степан Алексеевич и, развернув клетчатый платок, вытер лоб. — Идите. А вашим приятелям из двадцать третьего века вы должны сказать, что завтра прямо к первому уроку они могут придти в школу совершенно открыто и снимать все, что им надо. Должны же они сдать свой зачет по натуральной истории!

Петр и Костя, ничего не понимая, уставились на директора!

— Ах да, поворот в ходе истории, нежелательные последствия, — Степан Алексеевич усмехнулся. — Экстренный педсовет принял решение — никто, кроме учителей и вас, не будет знать, что они из двадцать третьего века. По школе будет объявлено — работают корреспонденты из… из-за какого-нибудь рубежа. Так бывает иногда. Вот вы им и объясните, что опасаться им нечего, потому что, раз педсовет принял такое решение, поворота в ходе истории не будет!

5. СЪЕМКИ БУДУТ ПРОДОЛЖАТЬСЯ

Петр и Костя кубарем скатились по лестнице, промчались по вестибюлю и выскочили на улицу. Теперь, после всех событий, можно было наконец перевести дух. Оказалось, что не так уж далеко и до вечера. Жасминный воздух, нагревшись за яркий и теплый весенний день, нес в души умиротворенность и покой. И Петр Трофименко, первым перейдя на спокойный шаг, сказал:

— Ну, кажется, все в порядке! Должно быть, удастся сохранить тайну!

Костя промолчал, и Петр понял:

— Да ты не обижайся! Я же подумал, что уже все, предали мы их! Теперь я понимаю, что выкрутиться ты никак не мог. Но они, наши учителя, просто молодцы! Все поняли! Бренк и Златко снимут свой фильм до конца, там, в будущем, спокойно сдадут свой зачет, а у нас про них никто ничего не узнает. Здорово решили на педсовете, не ожидал! Правда, — с беспокойством добавил он, — не проговорился бы все-таки кто. Аркадия Львовна меня беспокоит.

— Изобретатель тоже беспокоит, — миролюбиво сказал Костя. — Он вполне может к ним пристать с расспросами — покажи да покажи схему. А на тебя я совсем не обижаюсь. Я вообще думаю о другом. Вот о чем: жаль, что у нас с тобой нет такого карманного интроскопа.

— Зачем? — не понял Петр.

— Очень хотелось бы видеть, как все это происходило на экстренном педсовете. Ну, пошли к ребятам!

Они снова ускорили шаг, торопясь к своим новым друзьям, прибывшим из двадцать третьего века, но любознательный и склонный к анализу Костя все продолжал жалеть, что никогда он, скорее всего, не узнает о том, что происходило на педсовете, который вынес довольно неожиданное все-таки решение, потому что можно было ожидать и чего-нибудь другого…

А если б был у него действительно карманный интроскоп и вдобавок если б аппарат мог не только показывать, что происходит за глухими стенами, но и улавливать голоса, то с помощью такого удивительного прибора Костя, как, впрочем, и любой посторонний, не входящий в состав педсовета человек, стал бы свидетелем следующего…

Он увидел бы, как Лаэрт Анатольевич, бородатый, всклокоченный и очень взволнованный, влетел в учительскую в тот момент, когда все педагоги действительно были в сборе, и даже директор был здесь, а не в своем кабинете. Недоставало только Аркадии Львовны, но Лаэрт Анатольевич вспомнил, где он совсем недавно видел ее сквозь стену, выкрикнул всем, что у него есть чрезвычайное сообщение, и исчез снова.