Черный спутник (СИ)

  - Я уже бабкой буду, пока ты соберешься, - криво усмехнулась Матрена.

  - Ну, Юшка не даст тебе заскучать, - ядовито напомнил Мора.

  "Юшка в сравнении с тобой как матрешка рядом с мозельским фарфором" - подумала Матрена и спросила:

  - Теперь-то сможешь раскрыть свою интригу?

  - Да там той интриги, - отмахнулся Мора, небрежно всплеснув кружевным рукавом, - Молчал, оттого что сглазить боялся. Папаша мой отыскался, цесарский аптекарь Павел Шкленарж. На днях абшид подтвердим и направимся на родину, в потомственный домишко Шкленаржей.

  - А как же граф Гастон Делакруа? - припомнила Матрена, - Ты мне в Кениге и дом его показывал, и выезд.

  - Все мы хотим казаться лучше, - вздохнул Мора, - выдумываем себе в предки графов, когда никакого папаши нет. А когда нашелся - рады и аптекарю. Я и не чаял, что мы с ним увидимся...

  - Здоров ты врать, Виконт, - не поверила Матрена, - Левку-то моего привез, не потерял?

  - Жив и невредим твой гончий Лев, вернулся в добром здравии. Только просить он тебя хотел - отпусти сего хищника с нами. Очень ему охота на вотчину Шкленаржей поглядеть.

  - И далеко ли домик Шкленаржей?

  - Силезское поместье Вартенберг.

  - Да уж, поближе Соликамска, - саркастически заметила Матрена, - А что ж Левка сам за себя не попросит?

  - Стыдно ему. Вон сидит на козлах, идти боится, - Мора подвел Матрену к окну и указал на стоящую у подъезда карету. Гончий Лев и в самом деле сидел на облучке, но не боялся и не стеснялся, а заливисто хохотал, содрогаясь, как гора во время землетрясения. Дверь кареты была открыта, и возле кареты стоял, играя тростью, виновник громового смеха. Даже отсюда, из окна, было видно, какой это изящный господин и как похожи они с сегодняшним, новым Морой - одно лицо, разве что господин тот Моры лет на двадцать старше. Он рассказывал Льву что-то, указывая тростью в глубину улицы - то ли делился воспоминаниями, то ли комментировал прохожих, и видно было, что сам он еле сдерживает смех, а уж Лев-то заливался...

  - Я же просил его сидеть в карете! - расстроился Мора.

  - Боишься, что его узнают? - догадалась Матрена. Мора сделал большие глаза:

  - В Москве? Кто?

  - Так это и есть папаша Шкленарж... - задумчиво произнесла Матрена, - Видно, конечно, что он никакой не аптекарь. Повадка выдает. Посоветуй папаше хоть ножку подволакивать, что ли...Или сутулиться.

  - Спасибо за науку, хозяйка.

  - Все, не хозяйка я тебе, переметнулся.

  - Так отпустишь Льва?

  - Да пусть катится, путешественник. Невеста его плакать будет, так это не моя забота.

  Матрена смотрела вблизи на своего бывшего любимца - и как он так сделал, что нос одного цвета с лицом и кожа не фаянсово-белая, как у Юшки, а человеческого цвета и с нежным румянцем? Художник, талант... И коса у него, и галстук, и в перстне розовый камень...

  - Что за перстень у тебя? - Матрена взяла его руку и повернула так, что мутный камень заиграл, меняя свой цвет.

  - Возьми на память, - Мора снял перстень и надел ей на палец, - Ты ведь носила прежде такой?

  - Возвращайся, - тихо попросила Матрена, - из Силезии своей. Наиграешься со своими господами - и возвращайся...

  - Когда выйдут на небо Саггитариус и Лира? И звезды опустятся низко, к самой земле?

  - Да хоть когда. В карете, в белой шляпе, или пешком и на одной ноге - просто возвращайся.

  - Об одном еще хочу попросить тебя, муттер, - проговорил Мора, и улыбка сошла с его лица, - Долг чести, как называет это одна высокая особа. В Ярославском остроге содержатся двое арестантов, Фома и Шило - позаботься о них, не бросай бедняг. Я оставлю деньги...

  - Не надо, я все сделаю. А что же высокая особа - ему-то всяко ближе позаботиться о несчастных? Что же ты его не попросил?

  - Звезды не смотрят с небес на нас, смертных. А смотрят - так и не видят, близоруки они и рассеянны. Если поднимешься к ним на небо - может, и разглядят тебя, ничтожного, а может, и нет.

  - На что же смотрят они там, в своем небе?

  - Наверное, друг на друга.

  2.Insula Avallonis

  Take this waltz

  It's yours now.

  It's all that there is.

  Дождь наводит сон. Капли прекратили тюкать по кожаной крыше дормеза - и Мора тут же открыл глаза. За черным, ночным окном проплывали кроны деревьев - Мора видел в темноте, как кошка, и различал в переплетенных ветвях шары омел. Точно такие же кроны в омелах проплыли за окном час назад. "Может, мы сделали полный круг? - подумал Мора, - То, что мы заблудились, и так ясно".

  Рене спал, под плащом, как под одеялом, и голова его лежала на Морином плече - выходило неудобно и даже больно, но Мора пожалел его будить. Пусть выспится, старая перечница. Мора скосил глаза, рассмотрел его в темноте и не без злорадства подумал, что хотя бы во сне - Рене выглядит на свои. Хотя бы во сне - его маска превращалась в человеческое лицо с положенными по возрасту морщинами, словно марионетка опадала, отпущенная с невидимых нитей.

  Карета притормозила и встала.

  - Эй, господа, спите оба-два? - позвал с облучка Левка.

  - Папи спит, - отозвался вполголоса Мора, - а я нет.

  - Там справа кирхен светится, - тоже вполголоса продолжил Левка, - сходи, спроси дорогу. Если я к ним явлюсь - немцы прыснут, как тараканы.